К Маяковским в Москву приехала дочка из Нью-Йорка

В Москве открылась выставка, посвященная американской дочке В. Маяковского.

Яркая новость для всех, кому интересен Владимир Маяковский и его эпоха: восстановлена и сделана музеем квартира поэта в столице на Красной Пресне. Сейчас это уголок Нью-Йорка в старинном московском районе – новая экспозиция открылась выставкой, посвященной дочери Маяковского Патриции (Елене) Джонс, родившейся и всю жизнь прожившей в Америке.

По адресу Красная Пресня, 36 Маяковские жили с августа 1913-го по май 1915-го. Маленькая дощечка с надписью «Владимиръ Маяковскiй» указывает на дверной звонок, снабженный видеокамерой. Тяжелая дверь в бывшем доходном доме Кочубея открывается – несколько шагов сквозь подъезд, один марш старинной лестницы... И мы входим в узкий коридор скромной квартиры, где вместе с матерью и сестрами обитал начинающий поэт-футурист, студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Это единственная сохранившаяся из многих съемных квартир, которые сменили Маяковские в Москве после переезда из Грузии в 1906 году. Отсюда поэт уехал в турне по городам России вместе с соратниками-футуристами – тогда-то и прославилась желтая кофта, сшитая юному гению родными для выступлений.

Однако прежде всего новый проект Государственного музея В.В. Маяковского (ГММ) – дань памяти Патриции Томпсон (1926-2016), дочери «горлана-главаря», всю жизнь проведшей в Америке. Снимки из семейного архива и фотографии, запечатлевшие поэта в «стране небоскребов», соседствуют с мемориальными вещами Елены Владимировны (таково русское имя покойной гражданки США). Достойный настоящего литератора массивный письменный стол удивляет электрической пишущей машинкой, контрастирующей в квартире с элементами дизайна вековой давности. На столе – экземпляры книги «Маяковский на Манхэттене», написанной Патрицией по-английски и переведенной на русский, а также фрагменты машинописи с авторскими правками. Это «Фантом отца» – главный труд дочери поэта. Над ним она работала много лет, но так и не успела завершить. Вокруг разнообразие предметов, ей принадлежавших: докторская шапочка, настольная лампа, веер, в простенке над столом – множество изображений совы из разных стран (Патриция была серьезным ученым и дотошным коллекционером). На стенах соседней комнаты – написанные ею в юности картины. А на столике рядами выстроились семейные фото – они перекочевали из ее квартиры на Манхэттене.

Все эти дары – результат целеустремленной работы сотрудников ГММ с наследницей поэта. В 2014 году директор музея Алексей Лобов впервые отправился в Нью-Йорк ради встречи с Патрицией Томпсон. Тогда и была задумана выставка «Дочка», на открытие которой ее героиня собиралась приехать в Москву. Увы, поездка не состоялась – в апреле 2016-го, на 90-м году, Патриция скончалась. Однако Лобов успел договориться о том, чтобы фотографии и архив дочери поэта были переданы в музей. В Москву попали даже такие диковинки, как сшитые еще в России до эмиграции сапоги ее матери и ее же косы, отрезанные уже в Америке. Все это детали интереснейшей выставки, которая охватывает целую жизнь Патриции Томпсон, включая и обстоятельства ее появления на свет. Роман поэта с ее матерью Элли Джонс, эмигранткой из России, вспыхнул осенью 1925 года, когда Владимир Маяковский впервые приехал в Америку. Знакомство происходило на глазах отца русского футуризма Давида Бурлюка. Два давних друга даже одновременно писали портрет Элли – эти рисунки помещены на выставке среди многочисленных фото, рядом с зашифрованным автошаржем Маяковского, где он намекает на свои отношения с русской красавицей…

28 октября 1925 года на пароходе «Рошамбо» Маяковский отбыл в Европу, а в конце ноября вернулся в Москву. Тема Америки долго звучала в его стихах и выступлениях, однако поэт упорно молчал об эмигрантке, завладевшей его сердцем в Нью-Йорке, и о появлении ребенка.

Дочь выходца из Германии, уроженка Уфимской губернии Елизавета Зиберт вырвалась из охваченной голодом России в 1923 году, выйдя замуж за британца, сотрудника организации помощи голодающим. К моменту встречи с Маяковским их брак был фиктивным, тем не менее Джордж Джонс проявил благородство и дал свою фамилию девочке, рожденной в результате любви Элли к «пролетарскому поэту».

Сам поэт знал о рождении Элен-Патриции, а летом 1928 года видел ее в Ницце, куда приезжала Элли с дочерью. Сохранились и письма, в которых Маяковский говорит о своем желании вновь приехать к американской семье, так и не реализованном из-за интриг Лили Брик. Неслучайно факт рождения ребенка он стремился хранить в секрете. Поэтому годы спустя Патриция назвала отца «мастером умолчания»: об Элли и дочери знали лишь самые близкие его друзья. Только в одной записной книжке на чистой странице Маяковский написал карандашом: «Дочка», надолго озадачив биографов.

Хранили тайну и две Элли – мать и дочь. Только после смерти матери и отчима, спустя 60 лет после гибели поэта Елена Владимировна решилась заявить о себе и рассказать историю своих родителей.

Патриция Дж. Томпсон была состоявшейся личностью: училась в арт-колледже, работала редактором журналов, а затем стала профессором университета Нью-Йорка, автором научных исследований по экономике и социологии. И все годы собирала материалы об отце, записывала воспоминания матери. В начале 1990-х она посетила Россию, побывала в музее Маяковского, а позднее и на родине матери в Башкирии. В 1993 году выпустила книгу «Маяковский на Манхэттене. История любви с отрывками из мемуаров Элли Джонс», недавно переизданную музеем. Патриция организовала в Нью-Йорке празднование 100-летия со дня рождения Владимира Маяковского, сотрудничала с Русско-американским культурным центром «Наследие», много делала для пропаганды в США творчества отца и русской литературы в целом.

В итоге общения Алексея Лобова с «американской дочкой» Маяковского музею удалось получить редкую коллекцию. Исполняя волю Патриции Томпсон, ее сын Роджер передал ГММ семейный архив – сорок папок с фотографиями, газетными вырезками, памятными записями и артефактами. Экспозиция, посвященная Патриции, максимально точно воспроизвела атмосферу ее кабинета и гостиной. Роджер Томпсон подарил музею часть мебели матери и предметы интерьера.

P.S. Возможно, коллекция ГММ пополнится и другими личными вещами: так, в семье до сих пор хранится леопардовое манто Элли-старшей: Впрочем, заокеанская экзотика не должна затмевать тот факт, что почти через столетие Елена Маяковская стала полноправной обитательницей квартиры, где в 1910-е годы звучали голоса ее бабушки, двух теток и бессмертного отца.

И. Вестова