«Ничья Земля» (No Man’s Land) – это название фильма. Почему не перевели на русский как «Ничейная Полоса»? Наверное, потому, что слово «ничья» передает наиболее полно значение фильма. «Ничья Земля», это игра слов? А жизнь, тоже такая игра, которая оканчивается ничьей? Вспоминается эпопея «Война и Мир», только в этом фильме Даниса Тановика (Danis Tanovic) кульминация противоположностей сведена к нейтральной плоскости и кристаллизована там, где не должно быть никого.

Тут, по фильму, в гуще военных действий, нет места нравственности и нравоучениям, однако, покидая кинозал, человека разрывают противоположные чувства трезвости и боли за тех, кого символизируют герои. Читаем краткое описание в киноальманахе: «1993 год, во время самых ожесточенных боев между противоборствующими сторонами, два солдата противника оказываются изолированными между линиями огня, тогда как третий солдат лежит на мине, оказавшись живой ловушкой». Не слабо для начала? Но далее события только накаляются, продолжая держать зрителя прикованным к экрану, с каждым эпизодом разворачивая ситуацию одним неожиданным ракурсом за другим. Герои этого фильма символизируют целые народы, попавшие в переделку конфликта, не только бывшей Югославии, но и любой другой горячей точки.

Что можно сказать об этом фильме? О нем говорят вот уже как десять лет с небольшим. Казалось бы, что такое нарочно не придумаешь. Ситуация, представленная в фильме, одна из тex, что раскрывают суть происходящих событий красноречивее, чем любые сводки новостей и десятки написанных книг. А действия развиваются во время югославского конфликта 90-х.

Чем этот фильм может быть интересен читателям «Русской Америки»? Во-первых, события обобщают суть любого конфликта. Во-вторых, культура, исторический контекст, и даже языки народов Балканского полуострова очень близки нам, выходцам из бывшего СССР. А в-третьих, этот фильм одно из самых значительных произведений мирового кинематографа. Недаром он выиграл в 2002 году Оскар за лучший иностранный фильм, и был номинирован на более чем 40 высочайших наград киноиндустрии, более половины из которых были вручены создателям фильма. Этот фильм оказал и оказывает огромное влияние на людей по всему миру, как пример того, что может сказать игровое кино, оставаясь внутри развлекательного жанра, но доходчиво затрагивая глубоко гуманитарные основы человеческого бытия.

Просмотр фильма «Ничья Земля» был приурочен к кинофестивалю юго-восточной Европы в Лос-Анджелесе, организатором которого является Вера Мийоелич. О ее деятельности «Русская Америка» уже писала. Она-то и пригласила меня на просмотр этого фильма в феврале, хотя основные события фестиваля в этом году состоятся в первой неделе мая – со 2-го по 6-ое числа.

Показ фильма, как и сам фестиваль – события неординарные. Это первый фильм режиссера из Сараево, Даниса Тановика, единственный из своего региона получивший высший приз Академии кинематографических искусств и наук, который, к тому же относится к одной из сложнейших страниц жизни не только Балканских народов, но и всего человечества.

Сама демонстрация фильма на большом экране, в рамках упомянутого события, тоже представляет уникальную историю. Всех собравшихся в зале трагедия конфликта на Балканах затронула лично в той или иной мере, и каждый переживал по-своему.

 «Как можно рассказать о том, что с нами произошло, и каким образом мы сможем поведать об этом общественности?» – задала вопрос аудитории соучредитель фестиваля Споменка Бегич-Братович, уроженка Сараево, перед самым показом кинофильма. Семьи Мийоелич и Бегич-Братович прошли непосредственно через ураган войны, и, тем не менее, смогли продолжить образовательную и культурную традиции, на которых воспитывались.

Суть этого вопроса сводилась к тому, что требовалась смелость и решительность как для того, чтобы пережить все случившееся, так и для того, чтобы сохранить силу духа в эмиграции в самое критическое время. Эти решения принимались в каждой семье и на уровне каждого отдельного человека, ответственного за своих близких. Именно благодаря этой силе духа и сподвижникам как Вера и Споменка, мы имеем возможность разделять сейчас культуру Балкан, культуру, которую они спасли и смогли найти силы организовать такой фестиваль, на котором мы можем видеть Балканские шедевры мирового кино и влияние народов бывшей Югославии на культуру всего мира. Могли ли они догадываться, для чего готовила их жизнь, когда росли детьми или учились в школах или университетах?

Мне удалось поговорить с международным корреспондентом Ядвигой Инглис, которая смогла взять интервью у Даниса, режиссера фильма, когда его работе был присужден «Оскар». Ее взгляд оказался очень интересным, особенно когда она подчеркнула, что, как уроженка Польши, сама следила за развитием ситуации и всегда импонировала населению стран бывшей Югославии. Вот что она рассказала:

– Он был очень скромным, при его высокой интеллигентности и виртуозности. Он смог показать не только абсурдность ситуации любой войны, но и запутанность, отсутствие ориентиров в такой ситуации противостояния. Он рассказывал, что потратил очень мало денег на съемки, ведь совершенно не рассчитывал даже на номинацию Академии в тот момент. Показать историю такого масштаба, конечно, необходимо быть человеком незаурядным. Я лично всегда была против бомбежек. Это было большой ошибкой, большой трагедией для всех. Это разрушило всю страну, поломало судьбы. Я против войн в целом, я выступаю только за мир. Режиссер Тановик, как я поняла, стремился непредвзято показать обе стороны. Ведь те же люди жили там по соседству более тысячи лет вместе.

 У них были разногласия. Каждый представляет свое собственное мнение. Каждый, возможно, старается представить что-то в более выгодном для себя свете. Но история должна выглядеть именно так, как это было на самом деле, без приукрашиваний или перетасовок. Режиссер показывает правдивость, а сам отступает как бы назад, наблюдая со стороны. За мир не нужно воевать. Мир достигается отсутствием войны. Именно это и донес до нас режиссер в своем фильме своего рода репортажем. Тут ничего не убавишь и не прибавишь. Но фильм не замыкается только лишь на внутреннем противоречии. На развитие ситуации значительно влияют и внешние силы.

Слова Ядвиги Инглис перекликались с моими наблюдениями, которые я сделал во время просмотра фильма в зале. В один момент просмотра создается впечатление, что все еще могло бы обойтись, и обе стороны могли бы сами по себе договориться друг с другом, а затем вместе найти выход из сложившейся ситуации, разминировать эту геополитическую бомбу. Но тут накладываются интересы третьих сторон, которые вовсе не заинтересованы в решении конфликта, а решают какие-то мелочные вопросы личного характера на фоне человеческих трагедий.

 Просторный ооновский, кремового цвета, бронетранспортер, с большими светлыми окнами как у прогулочного катера, условный репортер и условный противник, караваны машин и циничные журналисты напоминают ряд типажей, присущих любому конфликту последних времен.

А еще там был такой кадр, когда ребенок играл на аккордеоне в полуразрушенном доме, как будто мы попали совсем в другой мир и другую реальность. Конфликт, по всей видимости, идет по нарастанию затрачиваемой энергии, и каждое новое вмешательство только распаляет этот накал, который как-то должен разрешиться в момент кульминации. Тут даже не прослеживаются роли ведомого или ведущего, однако, зияет черная дыра абсурдности ситуации. Ведь договаривались же люди тысячелетиями лишь по взаимному доверию?

Где-то я читал, что есть такой способ – привязать к бронетранспортеру веревку, а другим концом обвязать лежащего на мине человека, соорудить пандус в виде пологой горки из траншеи, и разогнать транспортер. При набранной скорости, когда веревка размотается, произойдет рывок, который может вытащить человека из ближайшей зоны поражения. Гарантий никаких. Но если нет в природе других способов, может быть, стоило рискнуть? А потом всем вместе заново отстроить общеевропейский дом, пользуясь понятием которое ввел в обращение Михаил Горбачев, но уже без бомбы?

Но это было бы уже другое кино.

При всем сказанном смущает комедийный жанр этого фильма. А не слишком ли это темная комедия? Можно ли над такими вещами смеяться? Это трудный вопрос, и задал я его устроителю фестиваля, Вере Мийоелич.

– Люди на Балканах предпочитают рассказывать даже самые печальные истории через юмор. Считается дурным тоном, если вы очень прямолинейно выражаете свои эмоции. Для каждого юмор – это своего рода защитная оболочка. Иногда для этого используется очень резкий юмор. Черный юмор, например, образовался в своеобразный жанр, который приобрел термин Балканский черный юмор. Этот жанр существует для передачи самых жутких вещей. Этот же фильм выиграл награду за лучший сценарий в Каннах. Действительно, диалог здесь красноречиво отражает особенности разговора людей. Они вам никогда не дадут дежурный ответ, что все в порядке, если находятся в критической ситуации. Но при этом, они никогда не выплеснут эмоции напрямую. Я так думаю, что это и есть тонкая особенность характера. Юмор здесь только помогает раскрыть глубину происходящего.

Как выходцы из других культур, мы часто задаемся вопросом о контекстном наполнении культуры. Наверное, при написании сценария фильма наглядно показана именно такая особенность наполнения слов смыслами. Мелькнула догадка, может ли такое быть, что режиссер хотел подчеркнуть, что не все вещи таковы, какими представлены в средствах массовой информации? Именно комедия раскрывает абсурдность ситуации, но не абсурдность трагедии. Ведь даже музыка в фильме была вовсе не комедийная, а звучали аранжированные народные напевы, мистически перекликающиеся с нашими душами. Тут проходит тончайшая грань, по которой передается принцип гуманизма тоньше, чем у Достоевского, и громче, чем у Солженицына.

Можно ли смеяться, смотря этот фильм? Только сквозь слезы. Кто эти люди вовсе не военного вида в майках с трогательными картинками мультяшного вида, которые зачем-то вышли побродить ночью в тумане? Что они там делают, и зачем здесь танк с этой пустотой в жерле его пушки? В чьих интересах это происходит?

Явно ведь не для людей, пойманных в ловушку. Мир растяжек, перетяжек и жгутов совершенно неестественен. И только небо, каким мы видели его глазами героя Толстого на поле битвы, молча присутствует и здесь. Вера продолжила говорить о фильме и о смыслах, которые вкладываются в основу других произведений, посвященных региону и происходящим там событиям.

– Этот фильм актуален и сейчас, как был и раньше. Эта актуальность со временем не угасла. Но для фильмов, которые иностранцы сняли о войне в Боснии, или о любом другом конфликте, который когда-либо потряс регион, как правило, не хватает именно того, что есть у этого фильма. Поэтому для нас было очень важно показать именно этот фильм. Он затронул очень много людей, сделав неравнодушными к теме пострадавших в конфликте. Множество знаменитостей устроили паломничества с целью что-нибудь сделать для пострадавших или показать поддержку своим искусством. Однако произведения иностранцев не смогли достичь такого охватывающего успеха как этот фильм. Я не говорю, что никто другой не сможет сделать фильм на эту тематику. Но мы действительно еще не видели правдивого взгляда со стороны на тему ситуации в регионе. Мне самой бы очень хотелось увидеть такой непредвзятый взгляд со стороны, который бы честно проанализировал сложившуюся действительность. Я думаю, что и о России самые проникновенные фильмы были сняты не с иностранной точки зрения, а через внутреннее понимание. Просто любить стану не достаточно. Необходим незаурядный талант, чтобы запечатлеть суть отдельной культуры. Джозеф Конрад был одной из таких личностей. Он смог понять различные культуры, с которыми ему довелось соприкоснуться.

Под именем Джозеф Конрад стал известен британский писатель польского происхождения, родившийся под Киевом, Юзеф Коженёвский. Коженёвский-Конрад знаменит приключенческими произведениями «Тайный Агент», «Глазами Запада», «Сердце Тьмы», и многими другими.

Я продолжил разговор с Верой о фильме «Ничья Земля». Она заметила, что в дополнение к этому уникальному фильму, сейчас было бы интересно увидеть, что же произойдет с двумя людьми, которые двадцать лет назад сражались по разные стороны ничейной полосы, а теперь вдруг встретились в новой обстановке.

– Жизнь сталкивает их сейчас, когда один из них, например, работает учителем, а другой бухгалтером. Я не являюсь большой поклонницей продолжений. Нас окружает множество талантливых людей, которые могут создавать отдельные красивые шедевры, без необходимости эксплуатировать вторые серии одних и тех же фильмов. Когда появляется великолепный фильм, подобный этому, он призван служить вдохновению, но никак не причиной просто механически повторять то же самое, уже ранее сделанное.

Еще Вера заметила, что ее целью вовсе не является вдаваться в политические вопросы. То, чем занимается ее фестиваль, это искусство. Но может ли искусство взять на себя роль объединяющей идеи?

– Несомненно, искусство играет объединяющую роль, хоть это и является капелькой в море. Крупные средства массовой информации куда сильнее. Они зачастую ориентируются далеко не на самые возвышенные человеческие чувства, скорее на массовость восприятия. Понимание искусства требует определенного уровня образования, приложения недюжинных способностей и целенаправленных усилий. Никогда нельзя оставаться просто пассивным потребителем массового развлечения. Тем не менее, такая тенденция массовости широко проявляется повсеместно. Лишь небольшой круг людей составляет аудитории фильмов с глубинной подоплекой, тогда как большинство смотрят телевизор, или погружаются в компьютерные игры. Трудно бывает привлечь людей к конструктивному культурному обмену. Но, тем не менее, именно таким делом мы занимаемся, несмотря на все существующие силы, направленные на разобщение людей. Существует множество нерешенных проблем, которые достались нам багажом от прошлых нерешенных конфликтов. Просто чудом является то, что есть люди-сподвижники, которые выражают свой голос. Почти каждый к этому моменту посмотрел «Ничью Землю» не только в Балканских и прилегающих странах, но и повсеместно. Этот фильм становится культовым феноменом.

Режиссеры, писатели, публицисты и организаторы фестивалей являются одушевлением тех сил в обществе, которые как раз и формируют обобщающие веяния между различными культурами и позволяют различным обществам идти дальше, вперед. Хоть такая деятельность и является лишь небольшой каплей в мировом океане, она-то и дает амальгаму одного или другого оттенка в нашем человеческом восприятии. Этого оттенка достаточно для выбора, который делает наше сердце, а значит и для спасения души и общества от пропасти, как это происходит у Гетте в «Фаусте». В разговоре о силе и влиянии искусств на сознание людей Вера упомянула замечательного современного писателя Александра Хемона из Боснии, который имеет украинско-сербское происхождение и теперь работает в США, создавая произведения на ряде языков. Он может быть знаком русскоязычным читателям по рассказам «Дирижер» и «Слепой Йозеф Пронек». Несмотря на все ограничения, с которыми сталкивается искусство, этот писатель был удостоен престижнейшего гранта от фонда МакАртура, и его читают повсеместно. Так что и сегодня магия искусств имеет вес, усилиями единичных сподвижников прорываясь через шум безразличия!