Известный журналист Александр Ступников снял документальный фильм о Второй мировой войне. Лента еще не вышла в широкий прокат, но уже наделала много шума и обещает быть скандальной. Автор обратился к теме, которая ни разу не звучала. О еврейском партизанском движении в Европе; о том, как оно зародилось и как выживало; как не только нацисты, но и местные жители расправлялись с евреями.

О событиях тех дней рассказывают очевидцы, которых Ступников разыскал в Беларуси, Литве, Польше, Словении…

– Саша, как возникла идея фильма?

– Это произошло довольно просто, как и все в этой жизни. Я начал готовить совсем другой проект, причем и интересный для меня, и необычный, и даже коммерчески привлекательный. Но внезапно вышел на тему партизанского движения в годы войны. Все оказалось далеко не так однозначно, как нам говорили в советские времена. С другой стороны, антифашистов, патриотов нынче стали красить тоже однобоко. Свобода слова там, где к ней не готовы, это и свобода глупости и поверхностности…

Я и раньше слышал о еврейских партизанских отрядах. И вдруг эта тема всплыла. Оказалось, что она совершенно не изучена, более того – всегда замалчивалась. Даже на Западе более чем за полвека о еврейских партизанах никто ничего не снял. И написано очень мало. Все только вселенский плач о Холокосте! В коммунистических странах тема тем более не звучала. Более того, оказалось, что и еврейский истеблишмент почему-то «предпочитает» говорить только о жертвах и только вскользь о героизме и борьбе. У меня возник вопрос: «Почему?»

Со временем этих «почему» становилось все больше, и я начал работать. Сначала только в Беларуси. Искал ответы на вопросы: как еврейские партизанские отряды появились, как выжили в Холокосте, почему именно в Беларуси таких отрядов было подавляющее большинство, в каких условиях они создавались, с какими трудностями сталкивались? Но потом понял, что еврейские партизаны здесь – это часть общего Сопротивления, еврейского Сопротивления всей Европы. И всплыла тема даже не Холокоста, без которой невозможно говорить о еврейском Сопротивлении, а коллаборационистов. Так и пошло-поехало...

– Поэтому фильм назван «Изгои»?

– Название пришло уже в ходе работы над материалами. Я вдруг увидел – на основании того, что услышал и собрал, – совсем другой подход к этой теме.  Во время войны евреи на самом деле неожиданно для себя оказались одни – один на один со смертью и несправедливостью.

Пришла война и нацисты. И одни соседи начали убивать евреев, как в Балтии. Другие смотрели и отворачивались. А чтобы оправдаться перед собой, обвиняли евреев в коммунизме и во всех смертных грехах. Третьи – спокойно забирали их имущество и вселялись в их дома. Четвертые – сами не убивали, но собирали евреев в эшелоны и депортировали. Или поступали как болгары, которые своих евреев – пятьдесят тысяч человек – Гитлеру не отдали, но, будучи его союзником, оккупировали Македонию и Северную Грецию и всех тамошних евреев «преподнесли» немцам. И так далее...

В итоге – миллионов людей как будто не было на этой земле. Только в Беларуси погибли 800 тысяч евреев. В Польше до войны их проживало более трех миллионов. А сегодня – где-то шесть тысяч.

Те евреи, кому повезло выжить, кто был в подполье или ушел в партизаны, там тоже нередко оказывались одиноки. И в партизанах встречался антисемитизм, и не хотели принимать еврейских беженцев, и верили слухам немцев, что беженцы из гетто – это засланные агенты. Всякое бывало. Но то, что было в Украине, Польше, странах Балтии – просто кошмар. Я, например, и раньше встречал информацию о том, что, скажем, в Польше евреев не любили. Это не новость. Но то, что в Литве и Беларуси еврейские партизаны погибали не только от рук немцев или полицаев, но и от рук польских партизан, – меня удивило. И это были не единичные случаи. Иначе я бы на такие факты не клюнул…

Или, например, я впервые узнал, что из всех стран Восточной Европы, только в Беларуси немцы не смогли поднять местное население на еврейские погромы и потому начали уничтожение сами. При помощи завезенных сюда карателей из соседних стран. Я не знал, например, и то, что, когда немецких евреев вывезли в Минск (и в Ригу), то у них было свое гетто в гетто, своя проходная, паек, своя полиция. Хотя уничтожали всех одинаково. То есть Холокост, который обычно валят только на немцев, – «заслуга» не отдельных выродков, а, в сущности, та же коллективная вина (за исключением Беларуси). Поэтому об этом стараются не говорить, поэтому антисемитизм жив и тлеет. До своего нового часа.

– Почему сами евреи столько лет молчат об этом?

– Те, кого в годы войны убивали тысячами, тоже думали (и об этом говорится в фильме), что « такого» не может быть. Оказалось, все может быть. Всю вину за геноцид свалили на немцев… Но посмотрите: даже в западных цивилизованных странах, когда евреев увозили «на переселение», в лагеря уничтожения, абсолютное большинство их соседей вздохнули спокойно. Имущество и дома-то остались. Есть где жить и спать! И можно повесить свою вывеску над лавочкой или мастерской.  Евреи даже в партизанах нередко были изгоями, и принимало их только коммунистическое подполье. Пусть не без проблем, но все-таки советские партизаны их принимали. Кому это на Западе понравится?

Сегодня у грамотного человека нацистская пропаганда, списанная у русских черносотенцев, вызывает почти смех. Мне в фильме молодой нацист говорит, что большевизм – это интернациональный жидизм. И ведь не он один так считает! И когда пришли сильные, когда казалось, что они победили, что это и есть новые хозяева новой Европы, очень многие тоже стали так же считать. И уничтожать, хапать, делать вид, что ничего не происходит. Я оставил этого парня в фильме только потому, что он сегодня вслух говорит то, что не так уж редко другие думают или говорят дома…

А вообще я просто влюбился в тех, с кем работал. За их открытость. За их мужество. За их волю к жизни. Мне было по-человечески здорово познакомиться и с этими людьми, и с честными историками. Я знаю, что ничего не могу изменить. Ну и что? Это не аргумент, чтобы молчать и смотреть, как старая зараза под разными другими соусами ползает снова.

– С какими трудностями пришлось сталкиваться в процессе работы? Возникали ли какие-то препятствия?

– Препятствий никаких и нигде не было. Ни в Беларуси, ни в странах Балтии, ни в Центральной Европе. Возникала чисто техническая проблема, когда я понял, что надо снимать в разных странах: я уже не мог обойтись только своими силами. Гостиницы, бензин, текущие расходы на поездку. Это стало давить. ТВ-съемки – это прежде всего деньги и затраты. И немалые. Тогда я аккуратно обратился в три солидные еврейские конторы. Например, в небедный Евроазиатский еврейский конгресс или, поддавшись советам друзей, – к совладельцу крупного латышского «Парекс Банка». Даже не за финансированием, чтобы не напрягать, а за «содействием» – просил «прикрыть» хотя бы несколько поездок в Литву, Латвию, Украину, Польшу… В ту же Словакию, где я нашел последнего еще живого командира еврейского партизанского отряда. Просто проект тянул из моего кармана больше, чем я предполагал. И я не успевал «пахать» на гонорары, чтобы вкладывать их в него. Великолепно ответил третий «корреспондент» по этому поводу – председатель совета директоров одного балтийского банка и тоже большой еврейский активист.

– А где я буду в этом фильме? – спросил он.

– А вы что, тоже были в партизанах? – спросил я.

– Но если меня там не будет, то какой мне смысл? – логично объяснил он и отказался…

И тогда мне стало легче. Я понял, что так же, как и мои герои (живые и погибшие), просто должен сделать то, что задумал. Как и они – вопреки. Вопреки деньгам, равнодушию «баблового быдла», обывателю, мечущемуся между кухней, магазином и туалетом. Вопреки тому, что кому-то что-то не понравится. Вопреки растерянности, которую я видел у зрителей после нескольких просмотров.

– Какой эпизод, на ваш взгляд, стал самым ярким в фильме?

– Таких эпизодов много. Я просто влюбился в партизанку Фаню Бранцовскую из Литвы. Ее недавно дернули в литовскую прокуратуру, потому что ее отряд разгромил самооборону в деревне Конюкай (Конюхи). Эту самооборону вооружили немцы против партизан. Во время боя там погибли и мирные жители. Это, говоря сегодняшним языком, семьи полицаев. Так вот, нельзя было их трогать. Надо было, как немцы, селекцию устраивать. Партизанский геноцид получился.

Меня очень резануло, как выживший в рижском гетто пожилой умный человек сказал искренне, что он всю жизнь себе не может простить, что не пошел со своей матерью на расстрел. В Риге в гетто сначала расстреляли всех женщин, стариков и детей, мужчин оставили работать.

Люди почему-то были искренними перед камерой… Кто-то из интервьюируемых вспомнил, что среди десантников – партизан, засылаемых из Москвы, – особо примечал сибиряков. Очень светлые, исконно русские люди были напрочь лишены даже намека на антисемитизм. Или чистокровный еврей-разведчик в немецком вермахте, когда он говорил, что был близок к самоубийству, потому что ему казалось, что он мало делает для Родины. Или командир словацкого еврейского отряда почти в триста человек рассказывал о Словацком восстании, как это было, как они дружили, как там была рота из евреев-ортодоксов…

– Саша, где будет показан этот фильм?

– Русскоязычное ТВ сегодня, по-моему, как и в прежние времена, живет политико-историческими мифами и скармливает эти мифы зрителю. Много передергивания или подтасовок под ту или иную концепцию. И то, что эти концепции и представления не едины, как раньше, не помогает, а только создает мешанину в голове у неподготовленного человека. Выхваченные или подобранные факты и фактики вроде что-то говорят, и вроде все солидно, но все равно – о мифах. Я не делал этот фильм под заказ. Я рассказал о том, что узнал. А поскольку малоизвестных фактов было много, я их не нанизывал на какую-то концепцию «за» или « против». Просто попытался понять через Холокост, коллаборационизм и партизан, – что тогда происходило и с евреями, и с их соседями.

Ольга Гриневицкая