Мы знаем, что Сан-Франциско готовился к встрече Российского парусника «Надежда», собрав толпы поклонников парусных судов, как и наших соотечественников, приехавших даже из соседних городов. Построенные на одной верфи по схожему проекту, «Надежа» и «Паллада» являются почти близнецами. Барк «Паллада» посетил Калифорнию недавно, в августе 2011 года. И мне не терпелось увидеть собственными глазами другое чудо –  «Надежду». Но корабль «Надежда» не вошел в гавань.  Я не мог поверить. Как это могло быть? Что могло случиться?

Последовало несколько дней ожидания и обмена противоречивой информацией. Мы постепенно начали узнавать, что было судебное дело, которое затрагивало культурную ценность, библиотеку. Как оказалось, в октябре года вступило в силу решение федерального окружного суда округа Вашингтон по иску ортодоксальной еврейской организации «Хабад Любавич» к Российской Федерации. Хасиды требуют вернуть иудейскому движению библиотеку, известную как «коллекция Шнеерсона». Коллекция включает в себя 12 000 книг и манускриптов и около 25 000 страниц рукописных текстов. Парусник «Надежда» – государственная собственность. Он мог быть конфискован в счет погашения долгов по иску. Потому «Надежда» получила приказ покинуть воды США и отправиться в Мексику.

Десятки людей с обоих берегов океана, в недавнем прошлом десятки лет стоявшие на пороге взаимного уничтожения, сегодня вложили собственное время и энергию, чтобы такая встреча состоялась. И все впустую. Вопросы, связанные с библиотекой, важны, как и бесконечные ряды других вопросов в международных отношениях любых двух государств. Может ли одна или другая обособленная группа людей, имеющая частные цели, влиять на строительство отношений во всем мире или на народную дипломатию? В международных отношениях обычно государство берет на себя полномочия решать правовые вопросы. Разрешило ли эти вопросы государство США в данном случае, или же истинные причины лежат в иной плоскости, являясь разменной монетой для политиков, как в недавнем холодном прошлом? Не нам было решать эти вопросы. Но я не терял надежды попасть на корабль, почти идентичный «Палладе», успешно миновавшей мели и рифы политических вопросов всего несколько недель до этого. Я отказался сдаваться так просто. И вот уже автобус, направляющийся в новый порт назначения, везет меня к городу Энсенада, на побережье Мексики, следуя за «Надеждой». Да, вместо Америки, «Надежда» пришла в Мексику.

После пересечения границы с Мексикой водитель автобуса моментально преобразился, сняв свой неоново-зеленый форменный жакет и став на порядок представительнее. Из его речи пропали заискивающие нотки, и он моментально превратился в инстанцию власти, требующую благоговейного трепета. Проехав под громадными уличными стендами с изображениями красивых женщин, символами мечты, которые возвышались над бренными хаотично-живописными постройками, автобус на полном ходу, не замедляя движения на поворотах, исполнял номера пилотажа, на узких извилистых улочках, обгоняя фуры и старые перекошенные школьные автобусы, ставшие тут, наверное, рейсовыми. Прорвавшись через раздираемую картелями Тихуану, уже другой автобус мчал меня дальше на юг.

Я брал порт Энсенады как неприступную крепость. «Надежда» еще вырисовывалась призрачным силуэтом в дымке морской дали. В автобусе я нашел переводчика, который согласился за 20 долларов провести меня в порт и переводить при необходимости. Переводчик Хуан был депортирован из США около года назад, где он рос с четырех лет и окончил школу. Английский у Хуана был все еще намного лучше испанского. «Какого черта вы тут делаете?» – накинулись на меня в «Капитанаде» порта, где мы попробовали разузнать, когда прибудет «Надежда». «Вы нелегально находитесь на территории Мексики! Мы вас сейчас депортируем». Я показал свои документы: с этими документами виза не нужна. Усы у главного капитана зашевелились и все в комнате грохнули со смеха. Мне дали понять, что без соблюдения их требований даже думать нельзя о том, чтобы приблизиться к терминалам порта. А мне пришлось идти в соседнее здание иммиграционной службы за визой.

Порт охраняется, и чиновники на чеку. Но в визе мне с ходу отказали. Я встретил Риккардо Лопеса из компании Anacopa, располагавшейся тут же, на площади Дельфинов. Как я узнал, они отвечали за швартовку судна. У этих людей все схвачено! Честно говоря, если бы не Риккардо, я только поздно вечером смог бы найти «Надежду», даже при получении требуемой визы. Тогда вся команда отправилась на берег, и интервью, конечно бы, не получилось. Риккардо сделал несколько звонков, а Фернандо и Роберто, сотрудники агентства, быстро составили мне сопроводительные документы, сняли ксерокопию паспорта и снова поехали в иммиграционную службу со мной, что при этом не стоило мне ни единого песо. Мексиканская виза на десять дней за стандартные в таких случаях двадцать долларов сразу оказалась у меня в кармане. Сотрудники агентства оказали еще и неоценимую услугу, взяв меня с собой на встречу корабля.

Миновав кордоны «федералес», вооруженных автоматами, мы въехали на широкую полосу причала. «Посиди в машине, вон там. По правилам ты не можешь быть рядом с кораблем во время швартовки, до того, как мы его оформим», – сказал Фернандо. Я терпеливо ждал, зная, что моя очередь настанет, как только у мексиканской стороны больше не будет к паруснику вопросов.

Я подошел к «Надежде», сиявшей белизной у причала, к которому она только что подошла. Рядом на пристани не было ни души, только вдалеке кто-то копошился в рыбацкой лодке. Пропускные пункты остались далеко позади, с пыльными улицами и суетой мексиканского городка. «Можно войти на борт?» – начал я свой непреднамеренный эксклюзив.

Меня встретили курсанты, казалось, немного удивившись увидеть тут соотечественника. Я познакомился с Еленой Девятовой, которая является помощником капитана по учебной и воспитательной работе. Не теряя времени, она согласилась ответить на мои вопросы. Стоянка в порту предполагалась короткой, а сделать нужно было еще очень много, и работы с командой тоже хватало.

Елена Девятова работала 10 лет на паруснике «Паллада», а сейчас работает на «Надежде», осуществляя международные проекты этого судна. Елена является координатором работы «Надежды». Она производит впечатление человека целеустремленного и энергичного. Мы сидели в конференц-зале корабля, где и состоялась наша беседа. Постараюсь представить этот разговор более полно.

– Какая у «Надежды» миссия?

– Это очень важный для нас рейс, к которому мы очень долго готовились, потому что он связан с предстоящим в 2012 году в городе Владивосток, саммитом АТЭС (Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество). Руководители 21-ой страны прибудут в наш город. В преддверии этого замечательного события, к которому готовится город, наш парусник совершает визит доброй воли. На протяжении двух лет мы должны посетить те страны, которые будут гостями нашего города Владивосток. Одной из первых стран были Соединенные Штаты Америки. К сожалению, произошедший инцидент, связанный с вопросом о принадлежности библиотеки, закрыл нам эту возможность. Мы пришли в следующую страну, которая также будет присутствовать у нас на саммите во Владивостоке, Мексику.

– В связи с инцидентом, как могут сложиться отношения России и США?

– Я думаю, что это удел высокой политики. На уровне народной дипломатии, в отношениях людей к нам и того, как мы относимся к ним, ничего не меняется. Подобную ситуацию можно было не раз наблюдать в отношениях наших стран, когда большие политики не могли договориться так, как хотелось бы, а люди всегда дружили. Особенно это относится к нам, учебному судну, поскольку на борту находится большое количество молодых людей. Это будущие капитаны морского флота России. Это те люди, которые будут приходить в разные страны, и представлять нашу страну. Поэтому в данной ситуации всегда с огромным интересом, уважением и желанием познакомиться, встречают нас в каждом порту. Не будут исключением, я думаю, и Соединенные Штаты, когда все уладится, и мы туда соберемся.

– Что лично вы чувствуете по поводу этой ситуации, что у вас на душе?

– Вы знаете, у меня ситуация вообще неординарная. Дело в том, что в Америке живет мой сын. И он из Такомы (в штате Вашингтон, рядом с Сиэтлом) специально приехал в Сан-Франциско. Мы с ним долго не виделись. Поэтому вы можете себе представить, как это печально. Для меня это горькая ситуация. Мы, в свою очередь, готовились задолго до похода для того, чтобы Сан-Франциско, один из самых замечательных городов Америки, запомнил «Надежду». У нас на борту очень много интересных вещей. Благодаря возможности постоянно иметь на борту Интернет (во время путешествия) и связь с домом, у нас состоялся телемост с родителями курсантов. А сегодня мы будем говорить с журналистами из Владивостока. Плюс к этому есть еще всевозможные выставки, которые мы везем на борту. У нас много детских рисунков, посвященных как Владивостоку, символу города, которым является тигр, так защите природы и животного мира в детском восприятии, которые мы хотели показать. Рисунки детей так же посвящены полету в космос нашего космонавта Гагарина. Ведь первый человек в космосе заговорил по-русски. Нам, конечно, очень много хотелось сделать. Больше того, у нас на борту находится русский центр. Это единственный и первый Морской Русский Центр, хотя представительства фонда «Русский мир» находятся во многих странах мира, в том числе и США. Мы списались с Русско-Американской школой в Сан-Франциско. Директор школы, Элеонора Найберг, очень тепло откликнулась на наше приглашение прийти на борт. Мы начали составлять список и план совместных мероприятий. Но вот, к сожалению не встретились. Но я не думаю, что прекратилась наша связь. Мы не увидели друг друга, но это не значит, что мы перестали дружить.

– Какие еще экспонаты и коллекции везла «Надежда» на борту в Америку?

Вадим Сергеевич Гапоненко включился в наш разговор. Он является руководителем рейса «Надежды». Можно было ожидать человека и постарше на вид в роли проректора Морского государственного университета. Этот университет включен в программу министерства транспорта России. Однако обстоятельный подход и знание дел внушали уважение к опыту Вадима Сергеевича.

– Собственно говоря, Русский Центр на борту не везет особых коллекций. Это библиотека, фильмотека и символы России. Планировалось мероприятие в Сан-Франциско, как торжественная церемония открытия виртуального филиала Русского музея. Это мультимедийная коллекция запасников Русского музея, который находится в Санкт-Петербурге. Это экран, на который выводятся трехмерные экскурсии по Русскому музею. Там можно гулять по коридорам музея, смотреть на трехмерные экспозиции, а дети могут изучать искусство в игровой форме. Это очень интересный проект, который есть у нас на борту.

– Чему опыт данного путешествия научит курсантов, которые в будущем сами станут руководителями? – это  вопрос к Елене Девятовой.

– Наши курсанты выполнили огромный объем чисто физической работы. Все то, что наверху, наши паруса и снаряжение, требуют затраты усилий. Тихий океан только называется таковым. Эта закалка характера, чисто физическая работа рождает в человеке уверенность. «Если я смог, я победил, то я смогу многое другое». Второе, что нам важно, во время нашего похода, курсанты из Владивостока, зная друг друга предыдущие три года, получили иное понимание коллектива. Когда ты живешь в кубрике, в котором двенадцать человек, от настроения каждого зависит общий настрой. Они могут так друг к другу притираться. Существует необходимость на замкнутом пространстве, каким является наша территория на паруснике, уметь себя развлекать, уметь отдыхать. Здесь инициатива идет от них самих. Если в университете их надо было подталкивать, здесь они выступают с предложениями: «А давайте сделаем это, давайте сделаем то». Это очень здорово. Мы говорим: «Вы будущая элита Российского Флота, поэтому ваша культура, ваше уважение, ваш такт, ваше знание, даст возможность быть счастливыми, когда под вашим началом будут работать другие люди». Это очень важно, и здорово, что курсанты это понимают. Этика и нормы поведения моряка подобны врачебной или журналистской этике. Есть морская этика. Эту науку они постигают здесь в полной мере. Вернувшись в университет, мы приведем новую категорию людей. Они меняются физически, они меняются ментально.

– Насколько жестка у вас дисциплина?

– На флоте без жесткой дисциплины нельзя. Каждое утро мы начинаем с изучения устава, государственного флага, флагов и вымпелов. В восемь утра поднимаем флаг. От того, как ты относишься к основному символу государственности, зависит, как ты относишься вообще к жизни.  Все традиции морского флота идут из устава. Люди должны знать меру ответственности за свои поступки. Если каждый из них будет это понимать и по-настоящему прочувствует, не без нашей помощи, это будет зависеть только от жесткой дисциплины.

В Сан-Франциско были намечены мероприятия, которые должны были пройти в культурных и исторических центрах.

– Мы составили великолепные планы. Наш «незаход»  в Сан-Франциско еще подрубил нас с точки зрения того, что мы накануне рассказали курсантам, какая вообще была русская Америка, какие это были люди. Мы показали фильм о Форте-Росс. У нас был такой план, что мы утром приходим в бухту, садимся на катера, затем на автобусы, которые везут нас в Форт-Росс. А потом, когда все мероприятия в Форте-Росс закончатся, мы возвращаемся на «Надежду», и так проходим, чтобы с Форта-Росс нас было видно. Они салютуют нам пушками. Все это, я уверена, имело бы очень большое воспитательное значение для наших курсантов. Я помню, когда мы совершали походы по русской Америке на «Палладе» в 1992-м и в 2005-м годах, люди приходили к нам, было братание, все понимали друг друга, даже кто не владел русским языком, или с нашей стороны не владел английским. Это было совершенно удивительно. 

– В чем вы видите выход из сложившейся ситуации?

– Когда мы говорим, что «Надежда» является послом мира, дружбы, уважения, контактов, то это так и есть. Потому, что когда эти вещи сохраняются, то я думаю, не все потеряно. Когда мы почувствовали, что-то не так, мы все равно ощущали поддержку с американской стороны. Сильвия Курран, из Генерального консульства США во Владивостоке, провожала нас в этот рейс. Когда этот вопрос так остро встал, кураторы из университета приходили к ней. Те, кто встречал нас в Сан-Франциско, писали нам: «Мы так вас ждем!» Я думаю, что это конечно обидно. Но в том, чтобы рисковать большим кораблем, на котором находится много молодых людей, резона нет, поэтому мы сегодня здесь, а не в Сан-Франциско. 

– А что бы вы сказали встречающим вас в Сан-Франциско, если бы была такая возможность?

– Мы представляли, какой будет эта встреча, потому что сами приложили к этому много усилий. Мы спланировали по деталям, что и как будем делать. Узнали, что нас будут встречать на парусном судне прямо под Золотым Мостом. Мы специально скорректировали свое время, чтобы наш проход под Золотым Мостом упал на этот отрезок. Мы со своей стороны видели, что наше стремление, и стремление людей из Сан-Франциско, которые нас ждали, по мощности, наверное, одинаковые. Поэтому нам ужасно жаль, что это не состоялось, даже не знаю, как это можно оценить, по какой шкале. Хочется сказать только одно, будем ждать следующей встречи. 

Меня пригласили принять участи в телемосте, проходившем с борта «Надежды», стоявшей в порту города Энсенада. Журналисты во Владивостоке задавали разнообразные вопросы, среди которых были и те, что волновали и меня.

Вот что сказал один из курсантов, в ответ журналистам: «Конечно, настроение у курсантов расстроилось, после того, как мы услышали, что не идем в Сан-Франциско, потому что так готовились к этому мероприятию. Подготовили концерт, посвященный этому событию. Готовы были по кораблю экскурсию водить. В общем, готовились отлично, и тут такая ситуация. Повернули на запад, потом сказали, что в Мексику пойдем. Расстроились кончено. Ничего хорошего не было. Потом концерт, который готовили к Сан-Франциско, провели здесь, на парусном судне, хоть чтобы немножко поднять настроение людям. Не только курсанты, но и экипаж тоже был расстроен из-за всего этого. Телемост, проведенный с родителями, тоже помог. Настроение после этого поднялось».

В поисках Надежды я взбудоражил весь громадный порт Энсенады. Я научил мексиканцев произносить имя «Надежда»! На паруснике мы обсуждали множество тем, о которых мне еще хотелось бы написать. Я обошел судно и сделал множество фотографий, хотя уже темнело. Еще долго были видны мачты, с меняющейся разноцветной подсветкой, с холмистых улиц Энсенады в кромешной тьме южной ночи. Обратно я ехал поздно, но с легким чувством, что нашел «Надежду».