Если есть что-то такое, о чем сказать нельзя, но не сказать невозможно, что делать? Конечно же, нужно сказать… Меня интересовала тема женщины-журналиста, освещающей остросоциальные вопросы. Трудно ли женщине писать на тяжелые темы? Становится ли журналистика слишком циничным ремеслом из-за недостатка женской перспективы? В фильме, который я посмотрел, затрагиваются как раз такие проблемы, а также многие другие разнообразные вопросы, на которые просто не может быть однозначного ответа. Многие вопросы на тему фильма и задать-то толком не получается. Вот я и попробовал разобраться предельно откровенно и просто в чувствах, возникающих при просмотре этого документального кино, во время беседы с режиссером.

В театре Хаммера, в университете Калифорнии в Лос-Анжелесе, на эту премьеру собрался не полный зал, человек двести. Марина Голдовская, интересная, приятная женщина, приехала показать нам свой непростой фильм. Обезоруживающая тонкость, очарование и простота Марины сразу делают ее любимицей публики. Это не первый ее фильм. За плечами десятки лент, годы работы на телевидении и в кино в качестве режиссера и журналиста, а также изданные книги, среди которых и «Женщина с киноаппаратом». Но этот фильм не простой. В нем она рассказывает о жанре журналистского расследования, и о женщине-журналистке, которую она знала очень близко много лет, и которая занималась именно этим жанром.

Марина представляла свой фильм об Анне Политковской «Горький вкус свободы» (A Bitter Taste of Freedom), вышедший в 2011 году. В этом фильме с экрана улыбается живая, веселая и жизнерадостная Анна Политковская. Марина знала ее совсем с другой стороны, чем мы когда-либо могли ее представить. После гибели Анны, по словам Марины, было снято четырнадцать фильмов о расследовании обстоятельств трагедии и о деятельности Анны. Во многих из этих фильмов, как отметила Марина, были заданы одни и те же вопросы, и Анна неизменно представала как железная женщина, ничего, никого и никогда не боявшаяся. Но никто из тех режиссеров, по словам Марины, не знал Анну, не знал ее так, как знала Марина. Это прослеживается в фильме, в котором представлены кадры кинохроники, снятые Мариной в течение двух десятилетий дружбы с Анной и ее семьей.

Марина Голдовская является поистине выдающимся режиссером. Она делала фильмы о Валентине Терешковой, Аркадии Райкине, Олеге Ефремове и многих других замечательных личностях, всех не перечислишь. До начала 90-х Голдовская создала более двадцати фильмов. Марина рассказала немного о том, что именно ей движет, и каким образом она пришла к созданию этого фильма. Фильм должен строиться вокруг интересного героя. Без героя нет фильма, как говорит Голдовская. Первой работой, как рассказала мне Марина, был документальный фильм о гимнастке, актрисе цирка шапито Раисе Немчинской, которая делала сложные акробатические трюки на высоте, под самым куполом, в возрасте шестидесяти лет. Акробатка три раза падала, получала страшные травмы и переломы, и снова возвращалась на арену, под купол. Что заставляло ее возвращаться? Невозможность покинуть собратьев по ремеслу и страсть к любимому делу. Ее сердце бы просто разбилось, не будь она со своей труппой. «Это фильм об одержимости, об одержимости в хорошем смысле слова, когда человек любит свое дело. Все мои фильмы именно об этом. Я одержима одержимостью», – сказала Марина. Элегантно, в белом костюме, покинув последний кадр киноленты, Немчинская продолжала выступать и дальше. А годы спустя, жизнь Раисы оборвалась на сцене, во время выступления. Видимо бескомпромиссная интенсивность стремления к чему-то и является одержимостью. Возможно, что тот первый фильм каким-то образом и определил направление последующего творчества Голдовской.

В 1990-м году вышел фильм Голдовской «Вкус свободы». Она чувствовала воодушевление и всплеск надежды на свободу в обществе, о чем также рассказывает и показывает в другом фильме, на который мы пришли. «Я снимала и плакала, не могла сдержать слез. Я должна была сохранить это для истории, ведь мы жили во время таких событий, которые больше никогда могут не повториться. Ведь нужно было запомнить, что мы чувствовали во время этих событий. Начав снимать, я отсняла около шести тысяч часов документальной хроники, из которых было смонтировано пятнадцать фильмов, охватывающих двадцать лет истории России». Изменения она почувствовала гораздо раньше, чем их осознало большинство. В бытность СССР, сняв кино на тогда еще запрещенную тематику кулачества, она добилась официального показа этой ленты через поддержку самого Михаила Горбачева. Фильм был признан и получил престижные награды. Это было именно то событие, которое ознаменовало для многих время великих перемен.

Я не буду пересказывать фильм «Горький вкус свободы». Да и возможно ли это? Но хотелось бы отметить некоторые моменты, которые запали в душу.

Одна из особо поразивших меня и оставшихся в памяти реплик Анны Политковской в документальном фильме Марины почему-то была о том, что мы не дадим больше командовать нами и загонять себя в лагеря. Чувство социальной справедливости присутствовало особо остро в начале 90-х годов, я это хорошо помню, когда открылись многие исторические факты. Актуальна эта фраза Анны и сейчас, как никогда, и не только для России, как мы видим из мировых событий последних лет. Лента Марины возвращает нас в годы конца перестройки, с драками в очередях, программами «Взгляд» и «Прожектор перестройки», но и с необычайным ожиданием чуда. Именно то время, на мой взгляд, представлено переломным моментом, как в истории нашей страны, так и в сознании людей.

Анна Политковская упоминает о том, что она жила своей работой и семьей, и ей нравилось писать заметки. Все изменила страшная война в Чечне, начатая при Ельцине. Марина Голдовская на премьере фильма сказала: «Есть люди с тонкой кожей, есть люди толстокожие, а есть люди без кожи. Вот у нее не было кожи вообще. Именно таким человеком она была». Политковская была глубоко уязвлена происходящим, что и отразилось в ее прямоте и, отмечаемом коллегами, максимализме. Чеченская война для многих ознаменовала гибель надежд и конец воодушевления переменами. Это чувство социальной апатии и усталости, сменившее ожидание чуда, присутствует и сейчас, доносясь до эмигрантов, к тому времени уже покинувших Россию, через ленту Голдовской. Анна же, как мы видим из фильма, реализовала это чувство в защите людей, которых лишили права на защиту. Собратьями Анны стали именно те, кто был вконец унижен и растерзан войной. Для нее это было личное горе, каким оно и было для семей по всей России, напрямую затронутыми войной. Этот момент был особенно подчеркнут в фильме, и, наверное, очень важен для понимания феномена Политковской. Как рассказывается в документальной ленте, Политковская безжалостно атаковала тех, кто стоял выше на социальном уровне, чтобы защищать тех, кто стоял ниже. Этот момент показался для меня ключевым. Наверное, это то качество, которое должно присутствовать в любом обществе, не только среди журналистов, но и в среде всех граждан, чтобы не терять ответственности за происходящие процессы. Именно в этом и должна выражаться совесть. Михаил Горбачев, которого, в частности, опросила Марина, назвал Политковскую идеалистом. «Идеалисты движут мир», – добавил он. Можно ли упрекать Анну за излишнюю вовлеченность? А за человечность упрекать можно?

Есть мнение, что журналист не должен вмешиваться в ситуацию, а только освещать ее. В некоторых школах журналистики США приводят в пример фотографов, которые в силу такой концепции невмешательства в события, запросто фотографировали гибнущих на их глазах людей, которым могли бы с легкостью помочь. А с другой стороны, повелось, что в России, как и в Америке, режиссер или журналист воспринимается скорее как наперсник или поверенный. Раньше писали в редакции, и у СМИ была реальная власть влиять на различные ситуации. Но если непосредственная прямая власть отсутствует или вопросы сугубо личные, что делать? Наверное, поэтому роль журналиста в обществе глубоко сакральна, духовна и даже религиозна, как и заметила Голдовская об Анне. Примеры этого я видел и после премьеры фильма. Из аудитории подходили к режиссеру Марине люди с просьбами помочь найти примирение. А значит, наверное, и помочь найти прощение у себя в душе? К кому можно еще прийти с такими вопросами? Кто может выслушать и разобраться в душе другого человека, если сам человек не может? В фильме Марина рассказывает об истории, когда к Анне пришла женщина, которую даже священник был не в силах выслушать. Получается, что журналист не только и не столько архитектор душ, а скорее их целитель? Да и как можно исцелить душу, разрушенную до основания войной?

Анна, как мы видим в фильме, не была военным корреспондентом. «Я гражданский человек, я боюсь всего, что стреляет», – слышим мы ее, говорящую с экрана. К ней шли люди, и она не могла равнодушно щелкать затвором или клавишами, смотря на несчастья. По ее собственным словам, она увидела то, чего никто не видел и не увидит. Ее мотивация, как я понял из фильма, была глубоко духовной. А еще ее волновало будущее страны: «Хочу знать, куда нас вынесет». У нее просто не было выбора, как подытожила Марина Голдовская. Анну не волновала оценка ее работы. Казалось, что журналистику она использовала для достижения более глубоких целей помощи тем, о ком она заботилась, и кто ей доверял. Эта деятельность не была ее бизнесом. Мы же читали ее статьи и заметки, учились у нее социально-значимому в журналистике.

Ни одна война не ведется в интересах какого-либо народа. Та война, в угарные 90-е годы, о жертвах которой писала Анна, не велась ни в интересах чеченского или русского народов. Да и как война может вестись в интересах каких-то народов? Куда делись те, кто был заинтересован в бойне? Почему такое преступление вообще стало возможно? Почему возможны другие войны, которые ведутся сейчас? Кто-то ведь, наверное, на них зарабатывает? Журналисты, как Политковская, нужны сейчас и в Афганистане, и в Ираке, и в Ливии. Война, организованная любой администрацией, величайшая трагедия, нарушает права человека и ведет к коррупции и превышению полномочий. Мы снова возвращаемся к изначальному вопросу человеческой психологии, когда человек, получивший власть над другими, начинает злоупотреблять ею и перекладывать ответственность на других или обстоятельства. Тони Бенн, британский активист за мир, сказал, что война всегда является провалом дипломатии. А Троцкий в свое время сказал: «Мы уйдем, но так хлопнем дверью, что весь мир содрогнется». Кто же хлопал дверями в Беслане, на Дубровке, и во многих других местах, о которых упоминалось в фильме? Возможно, придется ждать следующих утечек переписки каких-нибудь дипломатов, которые хоть как-то приоткроют завесу тайны в этих мрачных и печальных историях?

В зале на улице Вествуд, где находится театр Хаммера, в котором Голдовская отвечала на вопросы после премьеры фильма, послышались реплики: «Марина, я жил в Москве в то время! Я был на премьере вашего фильма тогда, и сидел в аудитории, когда вы выступали. Мы были полны надежды в то время, весь наш исследовательский институт. А этот фильм сейчас для меня замыкает круг. В нем столько таланта, искренности и…». Но тон человека сменился, дальше он продолжал уже как-то надломлено – «… но из него мы видим, что ничего не получилось из того, на что надеялись тогда. В данный момент в голове складывается полная картина, и у меня разбито сердце после просмотра фильма. Вы замечательны в том, что вы делаете. Я вами восхищен. И мне так жаль, потому что все так плохо. За вашу работу вам спасибо». Нет ничего печальнее, чем обманутые надежды. Именно тогда все становится плохо, если таковым кажется. Крушение надежд я почувствовал по реакции аудитории. Но у нас это крушение произошло гораздо раньше, когда мы переживали происходившие события прошлого. Для многих это крушение произошло со смертью журналиста Листьева, причины которой также покрыты мраком. Для других надежды раздушило начало войны в Чечне в последние годы президентства Ельцина и беспринципных политических деятелей. Для других это были Карабах и другие трагедии. Достаточно просто ожесточить одни народы против других, открыв огонь по тем и другим. Искусный манипулятор может, оставаясь в стороне, лавировать между противоборствующими группами, утверждая свое положение, не будучи заинтересованным в мирных решениях и в деятельности тех, кто эти решения ищет. Но речь сейчас вовсе не об этом, а о кино.

«Нашли ли ее убийц?», – был первый вопрос из аудитории. Хотя фильм был и не об этом, Голдовская ответила: «Было много таких, кому она мешала. Она не шла на компромисс. Когда совершались преступления и убивали людей, не важно, чеченцев или русских, ведь страдали в равной степени все, она немедленно начинала расследование, хоть ей и советовали не вмешиваться. Она смотрела в самый корень ситуации и не боялась говорить или обвинять прямо в лицо тех, кто бы это ни был. Будь это террористы или военные. Да кто угодно мог невзлюбить ее деятельность. Почему я должна искать виновных? Это вовсе не моя задача. Расследовать должны правоохранительные органы».

«Я не согласна с точкой зрения, что она не была объективна просто потому, что была женщиной-журналистом. Да, она была эмоциональна, это так. И этими эмоциями были заряжены ее статьи, потому что она не могла спокойно принимать то, что убивали невинных людей. Она всегда была готова идти на конфликт, и вкладывала всю свою силу в то, что писала. И она писала очень хорошо, хоть и говорила о неприятных вещах, и ее было трудно читать. Я сама не смогла залпом прочитать ее книгу. Просто не выдерживают нервы», – рассказывала Голдовская аудитории. – «Наверное, у нее самой сердце кровью обливалось! И я думаю, что это хорошее качество, как для женщины-журналиста, так и для мужчины. «Как ты можешь писать, мы не можем это читать», – говорили ее друзья. «Не читайте», – отвечала она. – Но кто-то должен был читать, чтобы остановить это».

Заговорили и о показе фильма в Москве. Показ состоялся шестого октября. Будут и другие показы, в частности, в декабре на одном из кинофестивалей. Показы ведутся в Лондоне и Амстердаме. Марина удивлена радушным приемом фильма в США, Бразилии и Мексике. Но хочет увидеть реакцию на фильм в Москве. Она предполагает, что мнения аудитории могут разделиться.

В одном из эпизодов документального фильма Анна Политковская упоминает, что сценарий Майдана на Украине, возможно, был бы наилучшим решением многих вопросов, в том числе за разрешение которых она боролась в России. Но нельзя забывать, что это было сказано тогда. А сейчас, по прошествии времени, мы видим разочарование многих, включая участников, в идеях Майдана и так называемой «оранжевой революцией». Принес ли Майдан Украине положительные изменения или улучшения в защите прав человека? Принесли ли революции или перевороты обществам соблюдение гражданских прав, свобод или процветания? Политковская также понимала, что упоминалось и на премьере фильма, какие страшные последствия может вызвать любой бунт в масштабах страны. Ведущий мероприятие модератор, сидевший напротив Голдовской перед аудиторией, упрямо и неуклонно переводил разговор на вопрос о революционном бунте: «Одна из самых увлекательных вещей, которые она сказала в конце фильма, что если то, чего мы ждем, придет, то оно будет ужасно, если оно вообще придет. Изменилось ли что-нибудь в вашем отношении к теме с тех пор, как она произнесла эти слова?». На что Голдовская ответила: «Я думаю, что никто не желает бунта. В России всегда опасались бунтов, потому что это никогда не помогало. Этого, скорее всего, опасаются и сейчас».

К сожалению, мы наблюдали страшные трагедии в Кыргызстане, во время последнего «очередного» переворота. Кыргызстан – это моя родина. Там живут родственники, друзья и знакомые. Я там вырос, и у семьи еще осталась дача на прекрасном горном озере Иссык-Куль, который так любили посещать спортсмены и космонавты. Стало ли народу жить лучше в последнее время на военном положении? Политические события в Бишкеке спровоцировали межэтнические столкновения и расовые конфликты, усугубляя и без того непростую ситуацию.

А в США системы выборов, сдержек и противовесов, например, защищают политическую структуру от хаоса случайной смены власти, обеспечивая стабильность в обществе. Если человеку, скажем, все «обрыдло», может ли он собрать группу молодчиков, и пойти громить витрины в магазинах даунтауна или призывать выходить на Мэйн стрит других обывателей? В США такого человека сразу же арестуют за хулиганство и экстремизм, что будет стоить хулигану очень много денег, и, возможно, свободы на долгое время. А почему ряд общественных организаций призывает делать именно это во время бунтов и революций, ссылаясь на принципы свободы? Нужно ли вспоминать при этом слова профессора Преображенского у Булгакова по поводу хаоса в головах? Трудно сказать, поощряет ли документальный фильм такой сценарий развития событий, включая высказывания и упоминая о нем.

Поразило меня то, что пройдя путь от подработки уборщицей в финансово трудные годы, как делали многие из нас время от времени, Политковская удостоилась самой престижной премии США в журналистике, за смелость (а можно перевести и как за отвагу). Она была принята высшими государственными чиновниками администрации Штатов, в том числе, как рассказывается в фильме, во время присуждения премии сидела за столиком страхового магната, близкого друга семьи Буш, оказывающего этой политической династии поддержку. Возникает закономерный вопрос, почему члены администрации не проявляют такую же объективность и по отношению к американским журналистам, расследующим и разоблачающим трагедии эпизодов иракской войны и других кампаний, начатых под очень сомнительными предлогами? Почему-то администрация США очень настороженно относится к собственным правозащитникам. Среди них – Джо Конасон, говорящий о разрушении правовых норм и институтов на Западе, британец Майкл Аптед, который в США снял фильм о современных жестоких притеснениях американских индейцев, или канадка Наоми Клейн, критикующая ужасы военных действий в Ираке, а также многие другие.

После посещения премьеры фильма я понял, самое важное – устанавливать сотрудничества между различными странами, а не искать поводы для холодных, информационных, экономических или других войн. В сотрудничестве выигрывают все, а в конфликте, наоборот, все проигрывают. Неоднократно демонизируемый Андропов написал в ответном письме Саманте Смит: «И сегодня мы очень хотим жить в мире, торговать и сотрудничать со всеми своими соседями на земном шаре – и с далекими, и с близкими. И, конечно, с такой великой страной, как Соединенные Штаты Америки».

Голдовская считает, что очень трудно перейти к следующей теме для другого документального фильма. «Как можно найти столь сильного героя?», – спрашивает она. В Москве Марина не была более года, ведь она преподает в университете Калифорнии в Лос-Анжелесе, на одном из престижнейших факультетов в мире – кино, телевидения и цифровых СМИ.

Я спросил, что же вдохновляет ее как режиссера? «Меня вдохновляют люди. Я всегда полагалась на людей. И в каждом из моих фильмов герои представлены как мощные колонны. Каждый из моих фильмов основан на интересном герое. Я не сделала ни одного фильма без интересной личности в центре. Фильм получается только в том случае, если я очарована своими героями».