Валерий Лантратов – народный артист России, звезда балета мировой величины. Сейчас он совершает бизнес-тур по американским школам балета, который продлится два с половиной месяца. Наш корреспондент встретился с Лантратовым в балетной студии «Julia's Academy of International Dance», в Нормане, штат Оклахома, владельцы которой Петр и Юлия Жмутские организовали мастер-классы для своих учеников.

– Стал искать последние интервью с вами в интернете, чтобы не повторяться с вопросами, и как ни странно, нашел значительно больше интервью с вашим сыном. Ваше время в балете ушло? Пришло поколение детей?

– Танцевальное время ушло, конечно. Но время педагогов и хореографов как раз только и пришло к нам.

– Вашему сыну всего 22 года, но он уже солист Большого театра. Он действительно талантлив?

– Он действительно талантлив. Он исполняет уже восемь ведущих партий в Большом театре. Это о многом говорит. Он в Париже открывал гастроли Большого театра. Это огромная ответственность, но и подарок судьбы, что он танцевал с примой-балериной Большого театра Марией Александровой.

– Все люди талантливы?

– Безусловно. Все талантливы. Другой вопрос, что не все люди, ощущая свой талант, заставляют себя работать. Внутренне работать. Над собой.  Например, я не считаю себя уж настолько талантливым танцовщиком, я просто заставлял себя много работать. И убирать свои минусы. Я заставил себя это сделать. Я считаю что любой человек, будь то писатель, будь то рабочий, должен трудиться над собой, тогда его труд будет виден и оценен.

– Как вы открыли талант сына?

– Очень просто: он бегал по площадке, играл в футбол и очень заводил всех детей. Я увидел его в движении, и даже вариантов каких-то не возникало.

К тому же он еще маленьким, в четыре годика, выходил на сцену Ленкома, где работала его мама педагогом по движению – Инна Лещинская. К сожалению, она умерла в 2005 году. И он уже в четыре года узнал эти ощущения – что такое зрительный зал, что такое закулисье, что такое настоящая сцена. Мы попытались его направить в это русло.

– И получилось?

– Я считаю, более чем.

– Вы смотрите его представления?

– Смотрю все представления, когда я в Москве. И прихожу на все его спектакли.

– Какие замечания делаете после представления?

– Сразу после спектакля в основном хвалю. Если есть какие-то моменты, бросающиеся в глаза, указываю на них. А дальше, на следующий день уже разговариваем по-другому,  глубоко анализируем все замечания.

– Как он реагирует?

– Он реагирует очень хорошо. В этом плане он молодец – реагирует как профессионал. Не избалованный профессионал, а настоящий, стопроцентный. Если ты хочешь держаться на плаву, то будешь впитывать в себя все замечания как губка.

– Вы преподавали балет в США, были на многих представлениях. Чем отличается американский балет от русского?

– Очень больше отличия.  В последнее время американский балет благодаря притоку иммигрантов, русскоязычных, европейских танцовщиков,  приобрел немного другой статус, он стал намного интереснее. Балетная история Америки началась в двадцатых годах прошлого века. Это очень короткий срок для искусства, для балета.

В России намного глубже корни нашего искусства. Немножко другая подготовка и иной фундамент.  И конечно, в России очень серьезная дисциплина в  хореографических училищах.

– Сейчас вы совершаете тур по балетным школам США. Что удивило?

– Во многих городах есть акцент на модерн-балет, на американские танцы. Но сейчас очень многие американские дети интересуются балетом. Им это интересно. Раньше, когда я приезжал в США, а приезжал я с 1989 года, такого интереса к балету не было.  А сейчас я уже несколько лет подряд езжу в одни и те же школы и вижу, что дети хотят учиться балету, они хотят впитать то, чем я обладаю. Они просят меня помочь после класса, хотят попробовать то, чего еще никогда не делали. И очень быстро все схватывают.

– Ваш любимый балет?

– «Спартак». Комплекс всего. Начиная с музыки – шикарной музыки Арама Хачатуряна. Очень много эмоций, много любви, много лирики, много героики. Он подстегивает на поступок. Спартак – народный герой. Прекрасная хореография Григоровича. И конечно меня просто шокировал премьерный состав. Это Владимир Васильев, Марис Лиепа, Екатерина Максимова, Нина Тимофеева. Это был фурор. Это был взрыв во всем мире. Мужской балет поднялся на невиданную высоту.

– Вы сыграли все роли, о которых мечтали в возрасте 20-ти лет?

– Конечно, нет. Я не станцевал полностью Спартака. Я танцевал только адажио на Гала-концертах. Это была моя самая заветная мечта. Но я станцевал и то, о чем в общем-то  даже не мечтал.

– Ваши любимые партии?

– Базиль в «Дон-Кихоте». Принц в «Золушке». Мне нравился Наполеон в постановке Андрея Борисовича Петрова.

– Что значит «танцевать душой» в балете?

– Прежде всего нужно слышать музыку. Музыка проходит через тебя, через твою душу. Если ты услышишь эту музыку, ты должен представить себя в этой определенной партии. Наложить музыку и свое отношение к этой партии. И если  это получится, тогда у тебя раскрываются глаза, и ты начинаешь говорить со зрительным залом. Уже с позиции знающего, слышащего человека. И тогда ты можешь рассказать весь текст, что заложен в партии, что-то добавить от себя – свое отношение к партии, свою фантазию.

– Вы за классический или модернистский балет?

– Я стар, наверное, но я – классик. Классикой можно выразить все.

– Почему русский балет остается самым сильным в мире?

– Потому что русские танцовщики очень хорошо подготовлены в культурном, классическом направлении. Они кроме балета  изучают историю музыки, композиторов, историю искусства, драматический театр. Есть специальные уроки музыки. Мы обладаем очень хорошим комплексом, хорошим фундаментом. Мы не  зациклены на балете, мы очень многое знаем об искусстве. Мы знаем, что такое драматическое искусство,  что такое изобразительное искусство, что такое опера.  Это все развивает нас. Вот этого-то и не хватает западным исполнителям.

– Как государство поддерживает балет в России?

– На сегодняшний момент много плюсов. Если в постсоветское время многие деятели культуры уехали из России, то сейчас они вернулись. Сегодня нет смысла никуда уезжать, потому что артисты имеют достаточно комфортные условия. Выделяются деньги на развитие театра, в том числе и балета.

– Интеллигенция в России традиционно была в оппозиции к власти, что в общем-то заставляло и власть меняться. Не думаете ли вы, что такая поддержка сделает интеллигенцию «карманной»?

– Нет, не думаю. Деятели культуры всегда были в оппозиции. И на сегодняшний день, как ты не корми, но если человек понимает, смотрит вперед на политику, на культуру, на развитие страны, он должен высказывать свое мнение. И никакими деньгами это не остановить.

– А вы сами политикой занимаетесь?

– Никогда. Меня политика никогда не интересовала. Единственно, что было обидно по-человечески за искусство в постсоветское время. Артисты, педагоги, работники театров были практически «на нуле».  Не нищие, конечно, но не на том уровне, которое заслуживает наше русское искусство. Хотя, некоторые утверждают, что артист должен быть беден, голоден и зол.

– Пофантазируем. Если бы вы вдруг стали президентом Российской Федерации, то что бы сделали лично от своего сердца?

– Сложный вопрос. В России политика строится странно, очень много подводных течений.

Во-первых, я бы занялся воспитанием детей. Во-вторых, я бы предоставил достойные условия для пенсионеров. Они очень много сделали для России. И конечно, нужно искать таланты. Выдвигать не за бывшие заслуги, а за сегодняшние достижения. Покажите мне человека, его результаты. И если он талантлив нужно его поощрять и продвигать.

– Какие таланты? Сейчас, говорят, на факультет муниципального управления конкурс по 10-15 человек на место…

– Это еще ничего. У нас в советское время в хореографическое училище был конкурс 70 человек на одно место.

на снимках: Валерий Лантратов с учениками и преподавателями студии Julia’s Academy of International Dance.