Я пригласил на телепрограмму «Духовная Дипломатия» внука знаменитого писателя Исаака Бабеля – режиссера Андрея Бабеля. С ним должна была приехать его мать, дочь Бабеля – Лидия Исааковна.

Ожидая их, вспоминал жизнь писателя, его известные произведения «Конармия» и «Одесские рассказы». В 1939 году   сталинские опричники по прямому указанию  Сталина  арестовали, жестоко пытали, а потом расстреляли Бабеля. Все произведения были запрещены и  вновь  его стали печатать только спустя 20 лет, после смерти Сталина. Маршалы Буденный и Ворошилов ненавидели Бабеля за то, что он  рассказал о жестокости и насилии красноармейцев  во время гражданской войны.  Но его защищал классик  советской литературы Максим Горький, и поэтому писателя уничтожили только к концу террора, в 1939 году. Внимательный читатель исследуя  «Конармию», замечал, что там, убивающие друг друга люди, потеряли веру в Бога, в Творца, они  лишь повторяли  советские лживые лозунги о человеческом счастье. Их ничего не сдерживало, насилие уничтожило все механизмы человеческой души: страх Божий, честь и совесть, и достоинство человека, как творения Божьего. Это  и почуяли в произведениях Бабеля  борзописцы советской эпохи, и поэтому дружным газетным лаем сопровождали путь писателя.

А в «Одесских рассказах» Бабель рассказывал об  уголовном мире  Одессы 20-х годов, о знаменитом налетчике Мишке Япончике, которого вывел под именем Беня Крик. Но и здесь, умные читатели, понимали, что в рассказах Бабеля бандиты и чекисты, это душевно  изуродованные люди, оторванные  слугами коммунистического зла от Божьих заповедей о добре и любви. И что они живут и умирают страшными смертями в отрыве от Творца, Его прощения и милости.

Я представлял погибшего писателя,  вспоминал страницы его жизни, рассматривал фотографии, и потом появилась семья. Дочь писателя архитектор Лидия Исааковна, на отца была похожа не очень, выпуклость и разрез глаз схожи, но в самих глазах нет той бабелевской напряженной  настороженности.  А вот внук чем-то напоминал своего деда, не знаю, какая-то бабелевская старческая мудрость была в глазах этого еще молодого американского режиссера. Андрей Бабель-Малаев, воспитанник российских театров преподает в Америке театральное мастерство и ставит спектакли по системе Станиславского. Работал вначале в Вашингтоне, а сейчас, во Флориде. Мы с Татьяной Титовой ездили в Сарасоту смотреть его постановку пьесы Ибсена «Женщина у моря», и увидели, как много христианской этики вложил режиссер в слова и поведение героев пьесы.

В телепрограмме мы говорили с Андреем о возможности театра быть носителем духовных идей в этом мире. Вспоминали слова Гоголя: «Театр – это такая кафедра, с которой можно миру сказать много добра».

Я откровенно задал Андрею такой вопрос: может ли театр стать носителем Божественного духа, т.е. не только передавать то, что совершают люди, но и что совершает Бог?  Кажется, Станиславский несколько высокопарно сказал,  театр это храм, но если это так,  то в храме должны  присутствовать Божественные идеи, религиозные концепции, и Святость.  И, кстати,  удивительный  мыслитель из Южной Кореи Джей Рок Ли считает, что понятие Святости должно присутствовать в любой сфере жизни...

Андрей Бабель соглашался, что  театр способен становиться генератором здоровых христианских идей, которые с театральных подмостков  могут передаваться в общество любой страны. И что библейские идеи святости могут присутствовать в каждой культуре и литературе, и что в Божьей святости должны очищаться все, в том числе актеры,  носящие в себе и на себе характеры  и особенности разных изображаемых ими  людей. И еще несколько вопросов задал я режиссеру.

– Смотрите ли христианское телевидение? Какие мысли возникают об этом явлении?

– Надо создавать такие программы, которые были бы важны и для верующих людей, и для неверующих, а также для представителей  всех конфессий.   Языковой и мыслительный уровень многих христианских программ, пока очень низкий... С таким уровнем  мир не завоюешь...  Чаще всего смотрю «Импакт», там больше духовной серьезности, и там ваши программы.

– Вам не хотелось бы поставить спектакль, где человек перед смертью прокручивает  жизнь, и отмечает свои дела и поступки: вот это я сделал для Бога, а это для сатаны-дьявола. Это была любовь настоящая, значит для Бога,  а это  просто плотское искушение, значит  для дьявола... Ведь еще Достоевский говорил: Ежедневно проходит сражение между Богом и дьяволом, и место этого сражения – сердце  человека.

– Каждый режиссер мечтает о таком спектакле. Вот вы меня перед этим спросили, как бы я показал в театре 22-й Псалом?  Я бы его включил в такой спектакль, потому что он о жизни царя Давида, преданного Богу человека. Но для этого нужна великая пьеса, высокого уровня! И если бы такой  спектакль осуществился, мир бы еще немного улучшился...

Я не удержался и спросил:

 – А вот, если бы произошло невозможное, и  к нам в студию-часовню вошел бы сейчас Исаак Бабель, о чем бы вы его спросили? 

– Наверное, ни о чем бы не спрашивал. Я бы ждал, что он скажет мне...

Я подумал, что невинно убиенные люди, своей смертью повторяют смерть Христа. Но невинно убиенные люди, погибшие за Христа, своей смертью отражают Его смерть и Его воскресение. Да будет милость Божия со всеми! Смотрите эту программу на канале Импакт, на ИнВиктори, на morgulis.tv