Натали Портман выиграла свой первый «Золотой глобус» за лучшее исполнение драматической женской роли в психологическом триллере Даррена Аронофски «Черный лебедь». Актриса также является главной претенденткой на оскаровскую номинацию за лучшее исполнение главной женской роли в этом фильме. Корреспондент Галина Галкина встретилась с Натали Портман в отеле Four Seasons в Беверли Хиллс.

В Натали Портман выиграла свой первый «Золотой глобус» за лучшее исполнение драматической женской роли в психологическом триллере Даррена Аронофски «Черный лебедь». Актриса также является главной претенденткой на оскаровскую номинацию за лучшее исполнение главной женской роли в этом фильме. Корреспондент Галина Галкина встретилась с Натали Портман в отеле Four Seasons в Беверли Хиллс.

– Роль балерины эксклюзивная сама по себе. Какие у вас отношения с балетом были до съемок в «Черном лебеде»?

– Я танцевала в детстве до двенадцати лет, и, как все маленькие девочки, я идеализировала этот вид искусства, как самый красивый и выразительный, и совершенно не требующий слов.

Мне всегда очень хотелось сыграть в фильме, где я могла бы танцевать, поэтому, когда Даррену Аронофски пришла в голову эта поразительная идея, которой он поделился со мной десять лет назад, то я очень обрадовалась. Для этого режиссера я сделаю все, что угодно! Ну, а в «Черном лебеде» я погрузилась в очень сложный образ Нины.

– Как проходило это погружение?

– Это была очень сложная задача, но у меня была потрясающая помощь со стороны всех моих педагогов, и, естественно, хореограф и режиссер, прежде всего, толкали меня вперед и формировали меня. Но я начала заниматься с Мэри Хэлен Боуерс, моим педагогом по балету, за год до начала съемок, и она начинала со мной с балетной азбуки. Мы занимались по два часа в день первые шеть месяцев. Занятия были направлены на то, чтобы укрепить меня физически, чтобы я подготовилась к выполнению более трудных заданий, и в дальнейшем не повредила себе ничего. А потом следующие шесть месяцев мы занимались по пять часов в день, а также добавили плавание. Я проплывала по миле в день, придавая тонус мышцам, а потом занималась балетом три часа. За два месяца до съемок мы добавили хореографию, так что это было примерно восемь часов занятий в день.

Физическая дисциплина очень помогла в работе над эмоциональной стороной персонажа. Дала возможность прочувствовать почти монастырский монашеский образ жизни, когда кроме занятий больше ничего не существует.

Такова жизнь балерины, ты не пьешь, почти не ешь, не выходишь куда-то повеселиться с друзьями, и твое тело постоянно испытывает страшную боль. И, чтобы ее правдиво воспроизвести на экране, нужно было отдаться ей сполна.

– У вашей Нины произошло раздвоение личности во время репетиций «Лебединого озера». Кто помог вам больше всего в изображении этого раздвоения на экране?

– В хореографии были разные части для черного лебедя и для белого лебедя. У меня была замечательный педагог Регина Паркинсон, которая, к моему огромному прискорбию, скончалась за две недели до того, как мы начали съемки. Она была главным педагогом в «Лебедином Озере» для танца лебедей Одилии и Одетты. Она очень тщательно работала со мной, начиная с того, как функционируют кончики пальцев, и заканчивая направлением взгляда глаз в различных движениях.

Нужно было добиться большого балетного и актерского мастерства, чтобы, используя малейшие жесты, провести границу между этими двумя столь различными персонажами.

– Как вам работалось с Барбарой Херши, которая сыграла роль матери вашей героини?

– Даррен сделал одну потрясающую вещь – он попросил Барбару написать мне несколько писем в стиле ее персонажа, как будто Эрика пишет Нине. Во время съемок, по особо важным дням, Даррен вручал мне эти письма, чтобы моя героиня как бы чувствовала присутствие своей матери. Барбара писала мне такие прекрасные письма, которые передавали ощущения нашей предыстории, любви между нами и того, что нас связывало.

– Вы изучали психологию в Гарварде – удалось ли вам применить на практике свои знания в этом фильме?

– Ну, это был как раз тот редкий случай, когда что-то, чему я училась, мне пригодилось на практике (смеется). Не секрет, что подобное случается очень, очень редко. У Нины был синдром обсессивно-компульсивного поведения (навязчивый невроз). Для него характерно то, через что она проходила – царапание, булимия, безусловно, анорексия, что являются формами обсессивно-компульсивного поведения.

Балет сам подталкивает к этому, потому что в нем очень сильны ритуалы, которые оказывают давление на психику. Это каждодневное одевание балеток с обертыванием щиколоток и приготовление новых балеток к каждому представлению выполняются с одержимостью религиозного ритуала. Балет – это действительно божественное религиозное искусство со своими ритуалами. И как актриса, я вижу, как это похоже на то, чем занимаемся мы, как мы подчиняемся нашему режиссеру и помогаем ему в создании его замысла. Так что, религиозная одержимость и компульсивность (смеется) будет моим профессиональным диагнозом.

– Нравилось ли вам танцевать на пуантах?

– Я была очень рада, когда смогла перестать носить пуанты. Пуанты – это инструменты пыток. Балерины привыкают к нему, но для меня это, конечно, было чем-то совершенно новым. Хождение на пуантах я отождествляла со средневековыми пытками – именно так я себе и представляла ощущения от них.

– Предвидели ли вы, что «Черный лебедь» станет для вас наградным фильмом?

– Самое замечательное, на что надеешься, когда снимаешься в фильме и вкладываешь в него всю свою душу, как это делали все мы, так это то, что он найдет хороший отклик у зрителей. И то, что зрители выходят из кинозала растроганные, взволнованные и возбужденные, – необыкновенно лестно. Так что, это огромная честь для меня.