Мы делаем фото сессию со знаменитой актрисой, у которой мировая известность и большие серьезные работы в кино. Она создает собственную коллекцию стильной посуды. Рутина обычного дня нарушается только присутствием нескольких гостей, среди которых выделяются сама, скромно одетая, модель и ее рослая коричневая собака с человеческими глазами. Но это только верхушка айсберга. Настоящая работа заключается в огромном количестве изменений и ре-дизайнов, которые последуют в течение следующей половины года, после того как гости уйдут, и утихнет шум. Портрет и имя хорошенькой актрисы превращают коллекцию посуды в эксклюзивную редкость. Все элементы концепции, включая логотипы, фотографии, изображения продукта, и рецепты, должны вызывать положительные эмоции у покупателя. Конечный продукт этой фото-сессии придет экспрессом из заокеанской типографии со значительными, как правило, погрешностями и случайными несоответствиями. Тут наша работа заключается в том, чтобы выявить эти отклонения от законченной концепции и выработать инструкции по их устранению. Никто не любит заниматься такой скучной частью работы. Но эта часть самая главная, ведь каждая буква и каждая деталь имеют огромное значение.

К нам в офис пришел самый модный шеф-повар Голливуда. Он ведет несколько популярных телешоу на главных каналах в часы пик, где рассказывает о приготовлении еды. Он тоже запускает серию коллекций свой фирменной посуды для специализированных магазинов. Но не будет же он сам сидеть и изобретать уникальный продукт! Поэтому мы поставили фотографию его лица на новые упаковки уже существующих популярных кухонных принадлежностей и столовых сервизов, изменив дизайн и снабдив их заблаговременно запатентованными этим же шеф-поваром рецептами из итальянской кухни. Пока он давал автографы, его команда готовила десятки блюд для фото сессии запатентованных рецептов. Труднее всего в этом проекте было удалять при помощи ретуширования толстый слой черной грязи под ногтями главного ассистента великого шеф-повара. Руки этого ассистента попали крупным планом на снимки блюд почти для каждого рецепта. «А вот этот ассистент еще и руки никогда не моет, выходя их туалета», сказал коллега, указывая на грязный ноготь во весь экран монитора. Честно говоря, никому не хотелось слышать этой реплики. «Ты хочешь попробовать то, что они сегодня приготовили?», – спросил другой коллега, ретушировавший фотографии, в конце дня, когда все красиво-приготовленные блюда парадом выставили на выбор сотрудников. Сам мой коллега пробовать ничего не хотел. А я все-таки попробовал! Но, к сожалению, ни одно из попробованных мною блюд по вкусу и близко не подходило к их красоте и изысканному виду. Даже не верилось, что можно готовить так безвкусно. В мусорном баке уже лежали порции других кулинарных шедевров, попробованных было другими сотрудниками. Все-таки, если готовить с любовью, то даже самые простые блюда покажутся настоящими деликатесами по сравнению с кулинарными изысками знаменитых шеф-поваров, которые они готовят только для украшения и ради молвы.

«Ну, разве трудно было смахнуть тряпочкой пыль с мраморной поверхности?» жалуется коллега-дизайнер. Вот уже второй день, отложив в сторону другие проекты, мы ретушируем изображения, полученные на одной из прошедших фото-сессий. Когда эти, увеличенные в размерах, фотографии попадают на упаковку продукта или рекламный плакат, на них видно каждую пылинку, шероховатость, отпечаток пальца, и трещинку. Любой криминалист мог бы позавидовать объему непреднамеренной информации, оставленной на изображениях фотографом. Но криминалиста приглашать нет необходимости, ведь мы и так знаем, кто делал эти снимки. «Лучше ему аппарат в руки не давать, нам тут еще целую ночь сидеть!» раздается реплика. Но только это пустое пожелание. Наш фотограф, Томас Пейдж, с фамилией как у знаменитого музыканта, мужик пожилой и строптивый. Он не терпит никаких конструктивных корректировок, и считает себя величайшим экспертом во всех без исключения областях, от гоночных машин до искусствоведения. Он ходил несколько месяцев в гипсе, не справившись с управлением, в день покупки спортивного авто. Его пришлось доставать вертолетом из расщелины, на дне которой и остался лежать гоночный болид. Искусство фотографии Том форсировал тем же способом, что и авто гонки. Место фотографа пожизненно обеспечивает ему несметный архив данных компании, который он держит под собственным паролем в полном беспорядке. Только он один на всей планете может найти нужные файлы. У Тома статус полной неприкосновенности. «Мы с владельцем компании закадычные друзья, и такие дела проворачивали, что я много всего знаю! Меня тут пальцем никто не тронет», любит говаривать он. «Если прижмет, то у меня про всю компанию и владельца есть много чего порассказать». Такие вот закадычные друзья… Из-за этого ценного компромата, видимо, ни у кого не хватало духа и желания его хоть как-то прижимать. Зато он сам, подобно известному литературному герою Полиграфу Полиграфычу, охмурял томных машинисток на рабочем месте, начисто забывая о камерах слежения. Только однажды наутро, Том почти анекдотически, из-за своего солидного возраста и статного вида, в панике бегал по всем этажам здания, ища архив с пленками секьюрити за прошедший вечер, чтобы вовремя успеть получить к ним доступ пока их не просмотрит отдел кадров.

Мой коллега Эван, сидящий напротив от меня, тоже очень талантливый художник. Раньше он состоял в культе поклонников темных сил преисподней, как он сам рассказывал, но после рождения двоих детей с сатанизмом было покончено, и он стал фанатичным баптистом. Он играет на гитаре в церкви во время служб по субботам и воскресеньям. Его побаивается начальница нашего отдела. В свободные от работы часы Эван рисует комиксы с мертвыми зомби и темами Апокалипсиса. Он никогда не шутит, и закрывает ладошками уши, когда шутят коллеги, особенно если шутки касаются сколько-нибудь пикантных тем. Он приносит из дома часы с заводом и треснувшим стеклом, которые громко тикают и дребезжат каждый день, чем выводят из терпения двух других сотрудников, сидящих рядом. Несмотря на их просьбы и мольбы, Эван каждое утро решительно заводит до упора пружину своих часов.

В другом конце просторного офиса находится рабочий стол Коуди. Он тоже талантливый дизайнер, и тоже увлекается комиксами про зомби. Но в отличие от Эвана, у Коуди более веселый нрав и он сам не рисует комиксы, а просто коллекционирует их, все до единого издания. Он вообще сейчас ничего не рисует, повинуясь вердикту суда, а только фотографирует. Первый раз он попал в тюрьму, когда ему еще не исполнилось 21-го года, за вандализм и порчу общественных мест. Он был художником граффити. Правдами и неправдами ему удалось устроиться на работу, в большей степени благодаря совместным проектам, которые он делал с сыном начальницы нашего отдела в свободное время. Работа кое-как покрывала расходы Коуди на прописанную доктором медицинскую марихуану, которая помогала снимать боль от пережитых травм в его неполные 23 года. Коуди никто не боялся, и он был главным весельчаком по цеху, хотя совершенно ничего не мог запомнить, и записывал на желтые клейкие листочки, обрамлявшие монитор его компьютера. Со временем он стал забывать приходить на работу по несколько дней к ряду, и отдел кадров его уволил в обход начальницы отдела, так как Коуди был ее протеже.

Кроме постоянных сотрудников, когда отдел перегружен работой, к нам приходят дизайнеры, работающие на контрактной основе, а не по найму. Многие из них еще и музыканты по совместительству, и гастролируют со своими группами в стиле панк или альтернативной музыки. Расписание выступлений не позволяет им работать подолгу в одном месте, и они зарабатывают всем, чем могут, от дизайна до поденной работы. Таким контрактником был Тони. После работы он решил показать свою студию, и то, как его группа готовится к панк-концерту. По пути в студию на машине Тони, он демонстрировал аудио систему с мощными динамиками и усилителем, установленную прямо в салоне автомобиля. Мы слушали музыку, игравшую во всю мощь усилителя. Вся машина вибрировала от децибелов. «Я люблю так слушать музыку, потому что даже глухие люди могут физически чувствовать децибелы моей музыки на басах такой громкости», подъехав к зданию студии, сказал Тони. Хотя, когда мы садились в машину, я не мог заметить, чтобы среди нас кто-нибудь был глухим. «Осторожно, закрывай железные ворота на замок, тут недавно застрелили репера гастролера из соседней студии», добавил Тони, когда мы пересекли порог здания, похожего на большой ангар без окон, состоявшего из отдельных комнат-студий. Обратные стороны кондиционеров там просто выходили в соседние студийные комнаты, выдувая струи горячего воздуха прямо внутрь помещения над лужами сконденсировавшейся на полу воды. «Тут не очень хороший район, что и говорить, почти при доках пристани находимся, поэтому мы замуровали все окна и не открываем двери, когда репетируем», продолжал Тони. «А чем же вы дышите?», спросил я. «Мы кадим дымом от листьев дерева Сейдж», ответил он. Помещения студий закрыты для посещения непосвященными, что бы не вызывать не нужных никому вопросов и инспекций городскими властями, экологами и токсикологами. От влажных, почерневших кое-где от плесени стен и потолка шло тепло, с которым не справлялись даже кондиционеры. Где-то тлели и потрескивали сухие листья Сейджа, наполняя комнату густым пряным дымом. «Приятный запах дезинфицирует воздух и очищает от плохой энергии», объяснял Тони. Эти листья он привозит каждый год из далекой северной индейской резервации, в которой родился и вырос.

«Осторожно, у нас мышь! Живет вон в том углу, и оттуда иногда выходит, когда тихо. Не наступи!», предупредил Тони. «Ну слава Богу!», подумал я, «если мышь может тут выжить, то все нормально!» Я с наслаждением вспоминал уютный, прохладный офис на работе, с дизайнерским освещением, в который вернусь на утро.

Никем не замеченная божья коровка красуется на листике салата в самом видном месте изображения на упаковке самого элитарного продукта престижнейшего шеф-повара Голливуда. Должно ли так быть? Никто не задает этого вопроса, все просто автоматически делают покупки. Вроде бы даже был проведен неформальный конкурс в каких-то Интернет-форумах с денежным призом, среди тех, кто укажет на местоположение этого жука, которого никто из покупателей так и не заметил. На вас с упаковки может смотреть никем не замеченный лягушонок в шоколаде на подносе, могут разлетаться повсюду овощи, вместо того, чтобы приземлиться обратно в сковородку, когда неумелый повар подкидывает их с раскаленного дна чтобы перевернуть, или четвероногая индейка может красоваться на подносе. А бегущая куда-то толпа перед Днем Благодарения с удовольствием делает покупки, бессознательно пропуская все эти детали. Жажда импровизации и выражения присуща каждому творческому человеку. Не проходите машинально мимо прилавков и витрин! Вглядитесь в оформление продуктов и товаров. Ведь это отражение усилий целых человеческих жизней и незаурядных талантов. И если вам повезет, то вы увидите целый мир неординарного мастерства и недюжинных способностей выражения даже в таком искусстве. Полет фантазии художников создает целостные миры новых значений, которые зачастую проходят над головами целых отделов прагматичных товароведов. Известно, что из десятков человек, привыкших видеть определенное изображение, никто при повторном просмотре не может заметить изменений или аномалий размещенных на самых видных частях композиции, не говоря о мелких деталях. То же происходит с покупателями, которые смотрят на упаковки на витрине магазина. Этим-то и пользуются некоторые безымянные художники, любители экстремального искусства. Сфотографированный чиновником червяк на тарелке во время кремлевского приема выглядит шалостью по сравнению с игрой форм и значений символов в воображении художников. Мы настолько привыкли к окружающей нас действительности, что иногда не в силах остановиться и приглядеться, задав себе вопрос: «А все ли именно так, как мы себе это представляем?»

Счастливые случайности – работа всех художников. На ум приходит широко известная «лапша на ухе» со знаменитого плаката советских времен призывавшего стремиться к этике в торговле, или непристойное отражение в зеркальной поверхности сфотографированного чайника для современного аукциона. Даже у дизайнеров бывают веселые будни. Ведь мы из тех, кто останавливает время, для того, чтобы вглядеться в каждую деталь и аномалию окружающего нас мира, а иногда и сами прикладываем свой талант в надежде сделать мир еще более неповторимым. Не относитесь предвзято к творческим людям. Ведь мы можем создавать иную реальность, даже когда работаем клерками, садовниками и официантами.