Дэвиду предстоит пробыть в Тевризе три месяца. «Он пока не свернул с дороги, не убежал, он не хочет употреблять наркотики, но стремления к успеху у него не видно, – говорит Кренер.

«Я был во многих учреждениях в Германии, но нигде со мной не могли справиться. Тогда местная администрация сказала: «Давайте попробуем Сибирь, другого выхода нет», – именно так 16-летний немецкий хулиган по имени Дэвид оказался в далеком сибирском поселке Тевриз.

Рыжий, конопатый, улыбчивый мальчишка, каких миллионы. За одним исключением – в своей стране Дэвид считается «трудным подростком», которому остался один шаг до тюрьмы. В семье он находиться не может – скандалит с родителями; в школе также – сбегает, устраивает беспорядки.

Когда из очередного детского дома Дэвида исключили за хулиганство, местной администрации ничего не оставалось, кроме как отправить его на перевоспитание за границу, в надежде, что в Сибири смутьян научится отвечать за свои поступки.

«Перед тем, как сюда ехать, я боялся, что придется каждый день тяжело работать, и что люди здесь не очень добрые, но все оказалось совершенно не так», – признается Дэвид.

Дисциплина

По дороге к Тевризу – в Омской области – кажется, что край света где-то совсем близко. Поезда сюда не ходят, на автобусе из областного центра 10 часов, на машине по ямам и колдобинам – шесть, если повезет и дорогу не размоет дождем.

Здесь живут около 8 тысяч человек, в основном – потомки ссыльных и переселенцев. Среди них – профессиональный охотник Федор Федоренко, в семье которого и поселился немецкий мальчишка. «И мать, и отец мои репрессированные. Тут в основном такие люди и живут, если посмотреть, национальностей всяких хватает», – рассказывает Федор.

Большую часть года Федор проводит в тайге, промышляя соболей, белок, лосей. Семья у Федора большая – два сына, дочь, двое внуков; домашнее хозяйство хлопотное – свиньи, собаки, огород, вода из колонки, туалет во дворе. Дел в доме много: то парник возвести, то землю вспахать, яму вырыть, мусор убрать.

Дэвид помогать не любит, но приходится. Если что не по душе – уйдет в комнату, к компьютеру, и тогда по всему дому разносится жесткий немецкий рэп.

Но от Федора просто так не отмахнешься. «Отказаться работать я не могу. Даже если я 10 раз скажу, что не хочу, Федя придет, 11 раз скажет, и когда-нибудь так надоест, что пойдешь и сделаешь. В Германии такого нет. Ну воспитатель пару раз скажет, и все», – говорит Дэвид, затягиваясь сигареткой.

Охотник считает, что для перевоспитания Дэвиду необходима прежде всего дисциплина. «Жизнь-то другая, она не всегда будет такая, с педагогами... Ремня ему надо хорошего», – отшучивается Федор.

Сам Дэвид еще не определился, что именно ему нужно, хотя рассказал, что мечтает о большой семье, большом доме с кучей детей, о любящей жене и хорошей работе. Свои шансы на успех в жизни он оценивает как 50 на 50: «Надеюсь, что Сибирь мне в чем-то поможет, может и русский подучу, в общем и целом, мне пойдет на пользу».

Участие в программе перевоспитания за границей для подростка – дело добровольное. Как правило, немецкие власти дают юному нарушителю выбор – либо Сибирь, либо исправительное учреждение в Германии.

«Я думаю, что уехать в Россию лучше, чем попасть в тюрьму. Я знаю многих ребят, которые уже на пути в тюрьму. И я бы им точно посоветовал лучше отправиться в Сибирь», – признается Дэвид.

Позитивный опыт

По замыслу немецких властей, чем дальше подросток будет находиться от влияния привычного окружения, тем лучше. Не беда, что в Тевризе зимой -40, летом до +35 с мошкарой, а до ближайшей железнодорожной станции 300 км. Зато – общение с природой, физический труд и обстановка, в которой необходимо ежедневно преодолевать себя, должны помочь подростку встать на правильную дорогу.

«Они должны жить как все местные, согласно принципу нормализации. Мы ведь от них требуем очень больших изменений», – рассказывает Франк Кренер, руководитель немецкой организации «Тропа в жизнь». Именно он больше десяти лет отправляет «проблемных» немецких мальчишек и девчонок в сибирские деревни.

Принцип нормализации в первую очередь означает, что подростка не изолируют от общества в компании других, таких же как он, смутьянов, а наоборот, поощряют к тому, чтобы ребенок жил в естественных условиях и подвергался влиянию окружающего его мира.

Такая методика легла в основу «педагогики переживаний», основоположником которой стал в 20 – 30-х годах XX века немецкий педагог и общественный деятель Курт Хан. Сторонники этой методики убеждены, что внутренние изменения происходят в человеке только тогда, когда он сталкивается с экстраординарной ситуацией, способной воздействовать на него эмоционально. Если подросток успешно с ней справляется, есть вероятность, что такой позитивный опыт останется с ним на всю жизнь.

Обязательный элемент исправительной программы – «приключение». Как, например, поход в тайгу на неделю. Ну, или, по крайней мере, – на реку Иртыш на день. На берегу Иртыша у Федора есть избушка. Построил он ее вместе с сыном, тоже Федором. Внутри – спальное место, печка, – жить можно. На берегу – стол со скамьями, место для костра и даже подобие душа, сделанного из пятилитровой пластиковой бутылки с дырочками в крышке. Здесь тебе и ягоды, и грибы, и рыбалка.

 Дэвид с удовольствием собирает поленья, и – первый раз в жизни – самостоятельно разжигает костер.

 Руководитель программы Франк Кренер активно поддерживает идею похода: «Это причина, чтобы не сидеть у компьютера – костер, моторка... Надеюсь, Дэвид поймет, что в реальной жизни есть что-то интересное». Сам Дэвид, кажется, тоже доволен: «Раньше я всегда был с другими трудными детьми, с воспитателями постоянно были плохие отношения. Выбора никакого не было, никто тебя не спрашивает, что ты хочешь делать. А тут каждый день что-то новое происходит».

Шанс на новое начало – 50%

Программа перевоспитания нерадивых подростков стоит немецкому налогоплательщику недешево – около 150 евро в день на одного ребенка. В год за границу отправляются около 100 человек, не только в Сибирь, но также в отдаленные уголки Норвегии, Турции, Испании, Австралии. По словам Кренера, около 50% выпускников программы имеют шанс исправиться и в будущем платить налоги; еще 30% – будут без проблем жить на пособия, но не сильно отягощать общество; и еще где-то 20% «мы потеряем», говорит Кренер. Зачем немецким властям тратить такие средства на перевоспитание одного ребенка и отсылать его за тридевять земель? «Сибирь – самое выгодное место. Мы здесь можем арендовать дом с огородом, купить свиней, лошадь. В Германии это просто невозможно. Ну и кроме того – это люди. Они дают шанс на новое начало», – считает Франк Кренер.

«Немцы вон сколько денег на одного потратили»

Днем в центре Тевриза идет бойкая торговля: многочисленные ларьки и мини-маркеты соседствуют с импровизированным рынком – продают и мясо, которое рубят прямо здесь, на бревнышке; и рыбу, и цыплят; прямо с машины торгуют свежим хлебом.

Раньше основным работодателем здесь был леспромхоз, теперь, по словам местных жителей, работы все меньше. Живут трудно, выживают. Пьяные на улицах с утра – обычная картина. Среди них есть и молодые люди – по виду чуть постарше Дэвида.

Татьяна Евгеньевна Втюрина, заведующая отделением профилактики безнадзорности детей и подростков, рассказала, что на учете в местном социальном центре состоят 77 неблагополучных семей, где есть трудные подростки: «Мы выявляем семью, и работаем индивидуально. Составляем план работы на год». Специалисты социального центра жалуются на недостаток финансирования. «У нас нет таких возможностей. Немцы вон сколько денег на одного подростка потратили. Раньше мы вывозили своих в путешествие по реке – и те, которые дерутся, совсем иначе себя вели», – отметила одна из сотрудниц центра. По ее словам, ребятам в Тевризе просто нечем заняться. На весь поселок есть один спортивный центр, и все.

Втюрина подчеркивает, что их центр работает со всей семьей, «потому что подросток и возвращается в семью». Только по опыту местных педагогов, «есть дети, на которых никакие воспитательные программы не воздействуют. И беседуют с ними, и в лагеря отправляют, и в колонии на экскурсии водят, а все без толку». «Плохо взаимодействуют профилактические структуры, – сетует Втюрина. – Все знают, что вот есть у нас сложная девочка, все время из школы сбегает. У нее много знакомых среди водителей, сядет в машину – и где она, никто не знает. А они [власти] считают, зачем мы будет тратить свое время и деньги, если она все равно убежит? Что вот с ней делать? Наверное в Германию отправить».

Франк Кренер также убежден: воспитательная программа для трудного подростка имеет смысл только тогда, когда она продолжается по возвращении домой. Трудно сказать сейчас, насколько успешным окажется сибирский опыт для Дэвида. Спроси его, он бы с удовольствием уехал домой к родителям, хотя они и ругаются иногда.

Дэвиду предстоит пробыть в Тевризе три месяца. «Он пока не свернул с дороги, не убежал, он не хочет употреблять наркотики, но стремления к успеху у него не видно, – говорит Кренер. – Его основная проблема – лень, но сможет ли он ее преодолеть, я не могу гарантировать».