Сразу стало пусто. Наверное, так не должно быть, наверное, свято место пусто не бывает, наверное, Бог еще пошлет нам великих актеров… Наверное, пошлет. Только это будут уже другие актеры. С Мордюковой ушло из кино Великое Одиночество. Так уж не повезло ей – рядом просто не могло никого быть. Ни в кино, ни в жизни.

Одна из лучших ее ролей – комиссар Вавилова в «Комиссаре» Александра Аскольдова. Вот где – и глобальное одиночество, и залежи нежности, которые некому разрабатывать. И как две тигрицы, боролись в комиссаре эти две жизни, две сущности – женская и какая-то еще, которой революция придумала много имен, которая изуродовала, искорежила, убила. «Долг» это называлось, что ли… «Революционное сознание»… Да кто его разберет. И Мордюкова сыграла, прожила эту борьбу так, что целое поколение могло в одночасье возненавидеть всякую революцию, всякий долг, кроме материнского. Еще неизвестно, что было бы, выйди тогда, в 60-е, «Комиссар» на экраны. Но он не вышел – чиновники испугались. А всего-то – беременная комиссарша да местечковый еврей. Этот фильм надо бы в обязательном порядке показывать тем, кто думает, что жизнь – это борьба, кто готов снова рушить и крушить, декларировать, звать к топору…

Мордюкова родилась в ноябре, и назвали ее Ноябрина. Не шло ей это имя – холодное, жесткое, колючее. Колючей она и правда могла быть, и рука у нее тяжелая была, казацкая. Могла не рассчитать и заехать всерьез. Даже на съемочной площадке. Умные не обижались. Только умных не так много было в ее жизни, по-настоящему умных, которые не боялись рядом с этой красавицей-талантищем долго находиться. «Этот профиль я видел на скифских вазах», – сказал про нее Александр Довженко.

Мордюкова так хотела быть любимой женщиной, а была комиссаром. Она хотела быть хорошей мамой, а была «Мамой» в кино. Ей так хотелось быть нежной женой, а она была то Ульяной Громовой, то деревенской феминисткой из «Простой истории», то жутковато-смешной управдомшей из «Бриллиантовой руки». Она сама очень чувствовала грань, где сходятся трагедия и комедия, очень грустное и смешное, где драматизм не отменяет того, что может и должно вызывать смех. И в этом было редкое жизнеподобие, естественность ее героинь.

Имя Мордюковой присвоили какой-то звезде с четырехзначным номером. Вот уж несправедливая наука эта астрономия – звезд под ногами не видит. «Звездочка у меня маленькая – всего 39 км в диаметре, но народу на ней при желании много может поместиться», – шутила Нонна Викторовна. Какая там звездочка – планета…

После «Родни» Никиты Михалкова не было у нее ни одной сколько-нибудь заметной роли. «Мама» Дениса Евстигнеева – это уже был не ее уровень, хотя вытянуть она могла, кажется, все, любой сценарий. Даже эпизодическая роль в «Ширли-мырли» – все равно запоминается. Наше новое кино до нее просто не дотянулось – масштабом не вышло, глубиной, силой. Мордюкова страдала, а страдать и думать надо было не ей. Виданное ли дело – во всем кино почти за двадцать лет места не нашлось – кому? Кинематографу следовало застрелиться от стыда. Он не застрелился и продолжал жить без Мордюковой. Теперь это навсегда.

Завещание актрисы

- Нонна Викторовна ни о чем не просила вас перед смертью? - спросили журналисты у сестры актрисы.

- Ни о чем таком не просила, - ответила Наталья Викторовна. - Сказала только: «Если я умру... Я хочу, чтобы гроб на людях не открывали - пусть меня запомнят живой». И еще велела, чтобы ее похоронили на Кунцевском кладбище, рядышком с могилой сына Володи. И наказала, чтобы памятник был небольшой - не больше, чем у Володи. Она так и сказала: «Зачем мне большой памятник? Я такой же простой человек, как и мой сын был».

И чтобы, сказала она, не было никакой панихиды и чтобы отпевали ее в маленькой церкви, что на Кунцевском кладбище.

Позвонила Тихонову

Нонна Викторовна, находясь в больнице, поговорила по телефону со своим бывшим мужем актером Вячеславом Тихоновым. Вот как она рассказывала об этом.

«...Он первый про меня по телевизору сказал: «Нонна, я виноват, что перепутал твою жизнь. Прости...» Поэтому я взяла и ему позвонила... Говорю: «Славочка, дорогой, я тебя очень уважаю и посылаю тебе большой привет и спасибо, что ты вспомнил обо мне». Ведь развелись мы в 1963 году и за 45 лет ни разу друг с дружкой не поговорили... А потом я ему еще написала письмецо: «Слава, была очередь большая, никак не соединяли с тобой. Так я решила написать... Что было, то было, а осталось только хорошее».

До самого вечера родственники не говорили Вячеславу Тихонову о смерти бывшей жены. Но он узнал об этом из теленовостей. Когда корреспонденты до него дозвонились, Вячеслав Васильевич произнес потерянным голосом:

- Господи...

Потом собрался и сказал более твердо:

- Это одна из замечательных актрис нашего театра и кино. С ней было очень легко работать. Я соболезную ее родственникам и жалею очень, что наш кинематограф потерял такую актрису.

Он хотел еще что-то добавить, но положил трубку...