Мне вспомнилась в связи со смертью замечательного поэта Сергея Михалкова следующее. Много лет назад я, тогда молодой историк и доцент МГУ, постоянно работал в архивах.

В бывшем партийном архиве, расположенном в центре Москвы за памятником Долгорукому, мне в руки попалось множество документов из личного архива И. Сталина, который до перестройки, естественно, был засекреченным.

Интереснейшие материалы, но ни о них сейчас речь. В частности, там были документы работы над гимном СССР. Могу дать наводку – Российский центр хранения и изучения документации новейшей истории, фонд 558, опись 1, дело 3399. Правда, мне говорили, что архив Сталина чуть позже решением Бориса Ельцина был передан в Президентский архив и снова недоступен. Не знаю…

В архиве И. Сталина имеются многочисленные рукописные черновики, варианты отдельных строчек.

Такое впечатление, что авторы были обязаны все сдавать, иначе не объяснить нахождение в архиве обрывков бумаги с отдельными строчками, а то и с одним-двумя словами. Непонятно, что свело вместе автора знаменитого «Дяди Степы» Сергея Михалкова и Эль-Регистана, который работал в «Известиях» и поэтом не был. Но они вместе придумывали десятки вариантов куплетов и припевов, сочиняли ночами за постоянно закрепленным за ними отдельным кабинетом в ресторане гостиницы «Москва», подстегиваемые звонками Председателя Комитета обороны Климента Ворошилова, который был личным куратором со стороны ЦК.

Кстати, окончательный черновик гимна был написан рукой Сергея Михалкова на обороте помятой пачки «Казбека», которая тоже хранится в деле. Однако и в нем есть небольшие исправления. Эль-Регистан оставил беглые воспоминания, которые есть в том же файле.

Согласно им, Ворошилов был для поэтов настоящим «рубахой-парнем». Ворошилов обеспечивал их всем, что только можно было достать в стране, регулярно возил их на собственную дачу, поил до бесчувствия, иногда даже подсказывал варианты текстов. Когда появлялся очередной готовый вариант гимна, он прослушивался партийными лидерами в Большом театре в исполнении хора и оркестра, чтобы понять, как гимн будет звучать в торжественной обстановке. В частности, проверялась понятность на слух слов текста в исполнении хора. Часто посещал эти прослушивания сам Сталин.

И вот как-то раз в присутствии вождя военный хор исполнял один из окончательных вариантов Гимна, в котором, в частности, были слова: «Мы армию нашу в боях испытали, Своих поражений врагам не забыть. Фашистам пощады мы не давали, Мы били их, бьем их и будем их бить».

Акустический эффект оказался неожиданным.

Когда хор спел слова «Мы били их, бьем их и будем их бить», то все примолкли, ожидая, что скажет Сталин. Вдруг Ворошилов в полной тишине пустого зала Большого театра повернулся к Сталину и громко произнес:

– Кого-кого мы е-м? Конечно, товарищи, это замечательная строчка! Замечательная! И соответствует действительности. Мы их е-м! Но ведь это все-таки гимн страны, а так была бы отличная народная песня…

Вождь засмеялся, но строчка была забракована.