Спикер

Новый Конгресс созыва снова выбрал спикером палаты представителей Джона Бейнера, хотя голосование прошло необычно и неформально: 18 его однопартийцев голосовали против. По мнению многих политологов, спикер представляет и устраивает умеренную часть элитных республиканцев, готовых в крайнем случае пойти на компромисс с президентом-демократом. При этом Бейнер настолько растрогался, что даже пустил слезу.

Бейнер занял весьма важное место в иерархии парламентских должностей США, поэтому не лишне вспомнить некоторые детали его биографии. Родился в Цинциннати, штат Огайо, в бедной семье немецко-ирландского происхождения. О невысоком материальном уровне семьи свидетельствует тот факт, что родители 12 детей жили в двуспальной квартире с одним туалетом. Джон, будучи вторым по старшинству ребенком в семье, с 8 лет начал работать в семейном баре, основанном еще его дедом до начала Второй мировой войны. Он первым из своей семьи окончил колледж. Для этого ему пришлось 7 лет изрядно поработать, чтобы оплачивать свое обучение. Его родители-католики были ревностными демократами. Как отмечает журналист-политолог В. Соловьев в своей статье «Два слона как лед и камень»: «Не знаю, когда наступило прозрение, и кто явился ему на пути из Цинциннати в Вашингтон, но он стал республиканцем, одним из самых заядлых и последовательных». И далее: «Стиль и уклад его нынешней жизни прямо противоположен убогому детству, из которого он выбился, как из грязи в князи». Его называют изнеженным, праздным, избалованным роскошью, считающим наслаждение высшим человеческим благом. Бейнер любит бывать в хорошем обществе, в дорогих ресторанах, играет в гольф. Таков без ретуши спикер Палаты представителей.

Лидер большинства

Эрик Кантор свою кандидатуру на пост лидера большинства республиканцев в нижней палате Конгресса не выставлял, не желая вносить раскол в руководство партии. Но этот раскол давно уже существует подспудно и все чаще выходит на поверхность. Возможно, поэтому Эрик Кантор был избран на вторую по значению должность в оппозиционной по отношению к президенту партии. Его характеризуют как политика, на которого делают ставку самые консервативные, упертые, оголтелые республиканцы. Он и его коллеги постоянно торпедируют чуть ли не любые соглашения с Бараком Обамой. Кантора в узкопартийных кругах называют «Немезидой президента», имея в виду, видимо, Немезиду – греческую богиню мести. Еще пару лет назад его называли восходящей звездой республиканцев, а сегодня эта звезда уже взошла и притягивает к себе более мелкие созвездия. О нем пишут как о политике, заряженном бешеной энергией, всегда находящемся в движении, со множеством идей в голове. Некоторые аналитики характеризуют его как «моложавого кошерного слона, который в состоянии перезарядить севшие батарейки и влить новую кровь в одряхлевшую партию». Третий среди республиканцев по старшинству в палате представителей конгрессмен из Калифорнии Кевин Маккарти, отвечающий за единство партийных рядов, считает Кантора работягой, с кем мало кого можно сравнить, классным игроком. И это при том, что Эрик является яркой индивидуальностью, претендующей на верховенство. Возможно, поэтому его поддерживает значительная часть молодежи, ей ближе агрессивный стиль Кантора, чем спокойная, устоявшаяся позиция Бейнера. Это не мешает лидеру республиканского большинства вступать в контакт с партийным истеблишментом, и, в частности, с Джебом Бушем, бывшим губернатором штата Флорида, младшим представителем известной семьи.

Эрик Кантор не похож на других представителей республиканского Олимпа, в частности своим еврейским происхождением. В Ричмонде, откуда родом Кантор, евреев живет менее 1%, а на последних выборах за него проголосовали три четверти избирателей.

По мнению аналитиков, между нынешними руководителями республиканцев вряд ли возможны отношения, выходящие за рамки формального протокола. Между ними возрастная разница в 18 лет: Бейнеру 63 года, Кантору 49 лет. Они отличаются стилем политической деятельности, будучи полярно удаленными друг от друга политическими силами. Политолог В. Соловьев, отмечая любовь Бейнера к игре в гольф, подчеркивает, что представить себе Кантора играющим в гольф – все равно, что представить его лазающим как мартышка по деревьям. Кантор, в отличие от Бейнера, не любитель дорогих ресторанов, он – охотник до чтения и знаний. К их отношениям можно применить известные пушкинские строчки об Онегине и Ленском: «Стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой».

Потому сегодня трудно предсказать, во что может вылиться противоборство между ними, кто сможет стать первым номером в республиканской партии. Но в одном они сходятся – в решительном отказе от сотрудничества с демократической партией».

Почему республиканцы проиграли выборы

Конечно, результаты состоявшихся в ноябре 2012 года президентских выборов трудно назвать победой демократов, поскольку нижняя палата Конгресса осталась под контролем республиканцев, но и невозможно отрицать поражение республиканцев. Они проиграли потому, что погрязли и запутались в собственных противоречиях, и не могли найти лидера, который смог бы их объединить в борьбе с «социализмом» демократов. В течение всей кампании перед президентскими выборами кандидаты-республиканцы обвиняли друг друга в недостатке консерватизма. Так, Нью Грингрич гордо называл себя «рейгановским консерватором», а Митта Ромни его соперники обвиняли в том, что он слишком умеренный консерватор. А когда наступил момент определения кандидатуры будущего вице-президента, как отмечает журналист Томас Де Франк, выбор Ромни должен был пасть на республиканца, настроенного консервативнее, чем он сам. И ему нужно было получить голоса радикалов из «Чайной партии».

Анализируя причины поражения республиканцев, многие политологи полагают, что имел место «системный кризис консерватизма, который в последнее время отошел от народа и стал скорее интеллектуальной догмой, чем руководством к действию». А президент Американского университета в Москве, бывший советский диссидент, а ныне гражданин США и консерватор Э. Лозанский даже сравнил современных консерваторов с марксистами, которые слепо верили в какие-то идеи. При этом правые и левые сходятся на том, что три кита их морали – вера в Бога, крепкая двуполая семья и надежная работа оказались не у дел в современной Америке.

Ряд бывших сторонников консерватизма, ставших ныне на противоположную позицию, утверждают, что виной всему является смена «ориентации с интеллектуально-монетарной на безграмотно-религиозную». Еще дальше в своих заявлениях пошел радио- и газетный обозреватель Джефф Джейкоби, который на страницах газеты Boston Globe сделал вывод о том, что «истинно американский консерватизм умер не сегодня, а в 1913 году, когда Федеральный Резерв захватил власть над нашей финансовой политикой, благодаря университетскому правительству Вудро Вильсону, которого выбрали президентом». По его мнению, президенты, независимо от партийной принадлежности «служат оси Уолл-Стрит – Федеральный Резерв – военно-промышленный комплекс». Он считает, что на протяжении нескольких поколений ни один президент не пытался сбалансировать бюджет, в правительстве больше не осталось истинных консерваторов, а роли политиков выполняют профессиональные актеры. Сам он голосует за тех, «кто предпочитает свободный рынок, ограниченное правительство, военную мощь, здоровое гражданское общество», полагая, что это лучший выбор. При этом он отрицает консервативный характер политики республиканской партии, заявляя, что «поражение этой партии не означает кризис консерватизма».

Русскоязычный журналист-политолог Александр Грант отметил, что не следует торопиться с похоронами консерватизма. В статье «Страшно далеки от народа» он писал: «В прошлом стоило республиканцами проиграть национальные выборы, левое общественное мнение тут же укладывало консерваторов в гроб и начинало плясать на его крышке». Но обычно их предсказания не подтверждались дальнейшим ходом событий. Так, после окончания президентских выборов в 2008 году историк и журналист Сэм Таненхаус написал в либеральном журнале New Republic статью «Консерватизм мертв», в которой утверждал, что их доктрина не просто побеждена, но и дискредитирована». Но ведь на следующих выборах консерваторы довольно мощно заявили о себе, уступив демократам всего несколько процентов голосов избирателей.

Более того, получает развитие точка зрения о том, что ныне нет различий между демократами и республиканцами, а стране нужна третья, крепкая консервативная партия, которую радиоведущий Майк Сэвидж условно назвал Националистической. Примерно с тех же позиций выступил лауреат Пулитцеровской премии Николас Кристоф, который подтвердил нужду Америки в надежной правоцентристской оппозиционной партии. Но если от этих политиков можно было ожидать подобных взглядов, то общественность была удивлена выступлением в газете New York Times обозревательницы Морин Доуд, придерживающейся левых убеждений. В ней она отметила, что президент Обама вырос и возмужал в условиях матриархата, и своим вторым сроком он обязан женщинам, афроамериканцам и латиноамериканцам. Потому ей до конца непонятно, почему он предпочел раздать самые важные посты в кабинете и Белом доме белым политикам. Не хочет ли она этим зачислить президента в число консерваторов? Не свидетельствуют ли все эти высказывания о том, что республиканцы после выборов, состоявшихся в ноябре прошлого года, до сих пор не пришли в себя, не сумели разобраться в итогах выборов, не поняли их последствий и не решили по какому пути им следует идти дальше. Обо всем этом, конечно, приходится сожалеть, поскольку время не ждет, предъявляя к происходящим в обществе процессам все новые требования.