В последнее время на книжных рынках многих стран появилось немало новых монографий, стремящихся реабилитировать кровавую и преступную деятельность Иосифа Сталина, «вождя всех времен и народов». Среди них книга историка Александра Елисеева, интригующе названная автором «Разгадка 1937 года. Преступление века или спасение страны».

На вынесенной А. Елисеевым в заглавие вопрос «Кто и как осуществлял «Большой террор?» он не без иронии отвечает: «Давно известно – Сталин и его подручные… Однако не будем спешить, мало ли было расхожих представлений, а потом оказывалось, что они не ценнее мыльного пузыря. Давайте попробуем взглянуть на проблему «Большого террора» иначе, чем думает большинство». Монография Елисеева вызвала интерес среди некоторых историков. Что же «нового» вложил в свою позицию г-н Елисеев?

Был ли Сталин организатором «Большого террора»

А. Елисеев признается, что его давно занимает парадокс, почему Сталина именуют термидорианцем, а его политику термидором. Он пишет: «Но ведь именно группировка термидорианцев положила конец массовому якобинскому террору 1793-1794 годов, который грозил даже уничтожить и самих революционеров». Но при всем уважении к научным работам А. Елисеева, трудно согласиться с его определением характера термидорианского переворота. В фундаментальных изданиях утверждается, что после термидорианского переворота «были ликвидированы демократические завоевания якобинской диктатуры, начался контрреволюционный террор».

Однако, оставаясь на своих позициях, А. Елисеев спрашивает: «И если Сталин термидорианец, то какой же он тогда организатор террора?» У нас с г-ном А. Елисеевым принципиально различное понимание ответа на данный вопрос. Он отмечает, что независимо от отношения к Сталину, нельзя отрицать, что он «осуществил ряд мер, направленных против нигилизма, порожденного революцией». А. Елисеев записывает в позитив Сталину восстановление в правах национализма; принятие искусством, особенно архитектурным классических форм; установление культа русской литературы; курс на укрепление семейного уклада; «реабилитация» многих исторических деятелей старой России; прекращение преследования церкви. Но, никто никогда и не утверждал, что в деятельности Сталина не было ничего позитивного. Однако, неужели придание архитектуре классических форм или поддержка некоторых литераторов могут иметь большее значение, чем кровавые преступление кремлевского диктатора и изменить оценку его исторической деятельности? Что касается церкви, то меры по прекращению ее преследования были предприняты в конце его правления, в годы Великой Отечественной войны, когда уже значительное число религиозных учреждений и деятелей было уничтожено. На основании таких фактов совсем не убедительно утверждать о том, что «развязывание террора произошло вопреки волe Сталина».

Участие Сталина в октябрьском перевороте 1917 года

Елисеев согласен с историками в том, что Сталин не входил в состав таких структур, как «Информационное бюро по борьбе с контрреволюцией», созданного в сентябре 1917 года ЦК партии большевиков или Военно-революционный комитет при Петербургском Совете. Однако, А. Елисеев утверждает, что это не означает, что Сталин находился в стороне от судьбоносных событий октября 1917 года, что он якобы «проспал революцию». По мнению Елисеева, он якобы отвечал за другой ответственный участок подготовки переворота – он поддерживал контакт с оппозиционно настроенными генералами, имевшими серьезные разногласия с правительством Керенского. При этом сей уважаемый историк утверждает: «Военные сыграли важнейшую роль в перевороте, благодаря им он произошел молниеносно и с минимальными жертвами. Сталин же, будучи руководителем военного бюро ЦК РКП(б), курировал участие этих военных в государственном перевороте». Признаюсь, что мне с утверждением о контактах Сталина с царскими генералами в октябре 1917 года ранее не приходилось. Но остается непонятным, на основе каких документов был сделан такой вывод.

Был ли Сталин противником мировой революции?

А. Елисеев утверждает, что «Сталин, еще начиная с 1918 года, публично выражал скептическое отношение к пресловутой идее мировой революции». Хотелось бы знать, где и когда это было им сказано. Более того, оказывается, Сталин был чуть ли не единственным представителем высшего руководства страны, кто негативно относился к походу частей Красной Армии в 1920 году в Польшу. Вождь был также единственным членом Политбюро ЦК РКП(б), кто не верил в возможность так называемой «пролетарской революции» в Германии, которую советские руководители намеревались осуществить в 1923 году. По Елисееву выходит, что между Лениным и Сталиным по вопросу мировой революции имели место существенные разногласия. Известно, что Ленин в своем выступлении в октябре 1917 года утверждал: «Наша победа будет прочной только тогда, когда наше дело победит во всем мире, потому мы и начали ее исключительно в расчете на мировую революцию». А Сталин, как считает Елисеев, рассматривал идею мировой революции не более чем как утопию. В одной из книг немецкого историка Флейшхауэра утверждалось, что «советское правительство отказалось от экспансионистских устремлений на мировую революцию только в 1925 году». А до 1925 года? Брало курс на «мировую социалистическую революцию»? Ведь в это время Сталин уже занимал ключевые позиции в правящей коммунистической партии. Получается, что в этом вопросе А. Елисеев допускает неточность: Сталин до XIV съезда ВКП(б), состоявшегося в декабре 1925 года, уже поддерживал идею «мировой социалистической революции». Большевики вынуждены были на этом съезде взять установку на возможность победы революции в одной отдельно взятой стране из-за того, что большинство капиталистических государств оказали серьезное сопротивление большевистскому экстремизму после октября 1917 года. В условиях враждебного окружения произошла задержка мировой революции и потому была выдвинута новая установка тактического характера. На пленуме Исполкома Коминтерна, состоявшемся в марте 1926 года, признавалось, что международная революция пойдет теперь медленнее, чем ожидалось. Но это вовсе не означало отказа Коминтерна от перспектив мировой революции. Думается, что подобные резолюции не могли приниматься без согласия Сталина, полностью контролировавшего деятельность Коминтерна.

При этом трудно согласиться с точкой зрения А. Елисеева о том, что «Сталин не случайно возглавил в 20-е годы разгром левой оппозиции, которая зациклилась на идее мировой революции». Очевидно, таким утверждением А. Елисеев пытается оправдать внутрипартийной борьбой чудовищные репрессии, инициированные кремлевским диктатором. Скорее, могу согласиться, что происходила типичная для политика-автократа борьба за власть, уничтожение старых членов партии, являвшихся свидетелями порочных методов деятельности «вождя всех времен и народов».

Убежден, что Сталин постоянно держал в центре своих политических планов идею мировой революции, и как только стала складываться благоприятная для реализации этого лозунга ситуация, он выдвигал ее в качестве неотложной практической задачи. Так, в 1939-1940 годы Советское правительство заявляло, что части Красной Армии вступают на территорию Восточной Польши, прибалтийских республик, Бессарабии с целью поддержать якобы происходящие там революционные выступления трудящихся. Как отмечает историк А. Пронин в своей книге «Советско-германские соглашения 1939 г. Истоки и последствия», Сталин в 1947-1948 годы даже добивался создания Балканской федерации, которая могла объединить Югославию, Румынию, Болгарию и Албанию, на территории которых тогда находились советские войска, освободившие их от фашистских оккупантов. Но этот план Кремля был сорван решительным сопротивлением руководства Югославии.

Был ли один Сталин виноват в «Большом терроре»?

А. Елисеев полагает, что «были и такие причины, которые дают основание не сваливать всю вину за гибель стольких людей на одного Сталина». Кто же были соучастники этого чудовищного преступления? По мнению Елисеева, огромная вина в репрессиях падает на партноменклатуру, которая, возможно, испугалась народного волеизъявления в связи с подготовкой к первым в истории этого государства выборам в Верховный Совет СССР. И хотя вождь не предлагал проведения выборов на альтернативной основе, многие местные партийные руководители пытались зачистить свои территории от потенциальных противников. Этим, возможно, объясняется огромное число писем в ЦК ВКП(б) с просьбой увеличения «квоты» на репрессирование тех, кто мог бы голосовать против них. С этим можно в определенной мере согласиться. Анализ, проведенный Елисеевым, показал, что затем в первую очередь были расстреляны авторы писем об увеличении «квот» на репрессии. Очевидно, нужно было избавиться от свидетелей сталинских преступлений. Уцелел только Хрущев, хотя вместе с другими партийными «феодалами» ходил в лидерах, и даже в одном из архивов сохранилась резолюция Сталина на список репрессированных «Уймись, Никита!». Становится понятным, зачем ему понадобилось выступление на ХХ съезде КПСС. Переложив всю вину на Сталина, он стремился уйти от ответственности перед народом. Но оправдывает ли соучастие в репрессиях его соратников самого Сталина?

Был ли Сталин неограниченным диктатором?

А. Елисеев не без определенной доли ехидства отметил, что «нынешние «историки» считают, что Сталин мог делать все, что находил нужным». Опровергая эту точку зрения, он рекомендует читателям ознакомиться с исследованием О.В. Хлевнюка «Политбюро. Механизм политической власти в 1930-е годы». В этой книге, по мнению Елисеева, конкретно показано, что у Сталина было много противников, и не все он мог сделать, не считаясь с их позицией. Соглашаясь с этим исследователем, А. Елисеев рассмотрел 4 партийные группировки, сложившиеся в 1930 годы. Каждая из них опиралась

на свой социальный слой, который видел себя главенствующим. И в 1936-1938 годы в ожесточенной битве столкнулись эти 4 политические партии, и якобы далеко не всегда Сталин мог решать возникавшие проблемы так, как ему хотелось. На этом основании А. Елисеев делает мало обоснованный на наш взгляд вывод о том, что Сталина нельзя ни в коем случае считать инициатором массовых репрессий 1937-1938 года. При этом, очевидно, желая свалить с больной головы на здоровую, Елисеев заявляет, что Сталина и его соратников встревожила тайная заговорщическая деятельность группы троцкистов и зиновьевцев. Это якобы вынудило вождя начать уголовное преследование старых большевиков, имевших непосредственное отношение к этому так называемому «заговору». Тем самым был, по мнению А. Елисеева, создан опасный прецедент, а террор принял неуправляемый характер, приняв массовые масштабы. По документальным данным, которые он приводит, за период с 1921 по 1954 годы за контрреволюционные преступления было осуждено 3 377 380 человек, а к расстрелу было приговорено около 643 тыс. человек. Допускаю, что эти данные значительно занижены.

В результате «Большого террора» Сталин расправился со значительной частью своих противников, не пощадив даже своих бывших близких соратников, таких как Косиор, Эйхе, А. Икрамов, Ф. Ходжаев. Таковы были итоги острейшей внутрипартийной борьбы, позволившие Сталину установить самую жестокую единоличную диктатуру, которую можно сравнить только с древневосточными деспотиями.

Признаюсь, меня озадачило, что своим исследованием А. Елисеев стремился доказать, что кровавые события 1937 года отнюдь не преступление века, а чуть ли не спасение страны. Приходится сознавать, что ныне, к сожалению, определенные политические силы не отказались от попыток реабилитировать преступную деятельность И. Сталина. Потому не следует прекращать борьбу за десталинизацию общества.