Лос-Анжелес, Южная Калифорния. Мне говорят, что здесь можно заняться серфингом и покататься на горных лыжах в один и тот же день. Все это мы слышали. Тут не катаются, пожалуй, только на гладильных досках, хотя и этого с уверенностью утверждать нельзя. Выше сказанное относится именно к Высокой Горе (Mountain High) потому что только на ней, невдалеке от пляжа, можно кататься на лыжах до десяти часов вечера, после целого дня, проведенного на берегу океана купаясь или рассекая волны на доске для серфинга. Подъемник закрывается в 10 вечера. Кроме того, какой серфингист откажется от океана жарким солнечным зимним днем в Калифорнии? А на лыжах можно покататься и после захода солнца, под светом ламп вдоль трассы. Серфингисты не любят отъезжать от океана далеко, когда идет хорошая волна. С Высокой Горы открывается вид на океан, а в этом году здесь еще самый глубокий снег. Если приглядеться, можно различить корабли в дальней дымке океана.

Джейсон, американец, и я, русский, отправились на Высокую Гору с лыжами и доской для сноубординга, чтобы воспользоваться предпоследним снегом. Когда на склонах катаются прямо в футболках, в Калифорнии это явный признак, что скора весна. В этом году мало снега, и в прошлом тоже была засуха. Всех в Калифорнии интересует вопрос опреснения воды. На Высокой Горе, куда мы приехали, выпало больше снега, чем в других местах. На горнолыжном склоне, как и по всей Калифорнии, осадки конвертируются в наличность. Поэтому на склоне поддерживают снежный покров весь март, пока держится прохладная погода. Рядом с подъемником находится большой резервуар, в котором вода уже на исходе. Ее направляют в большие охлаждающие вентиляторы, размером с двигатели самолета, из которых падает настоящий снег, чтобы поддерживать трассу в порядке долгое время. Но скоро будет не из чего делать снег. Зато по соседству, на Большом Медведе (Big Bear), трасса проходит недалеко от озера, поэтому недостатка в воде там нет, и снег можно держать до мая. Но туда дольше ехать. На горе Мамонт, что севернее, в сторону Сан-Франциско, люди катаются даже до четвертого июля.

Горный массив, который мы огибали по пути к Высокой Горе, окружен со всех сторон городом Лос-Анжелес, и его окрестностями. Викторвиль, Ланкастер и Сан Бернандино являются непрерывными продолжениями большого Лос-Анжелеса, и окольцовывают вершины горной цепи Сан-Габриэль, достигающие в высоту более восьми тысяч футов, что сравнимо с предгорьями Гималаев. Горная цепь, посреди которой проходит знаменитый тектонический разлом Сан-Андреас, фактически представляет собой большой городской парк, наверное, самый большой в мире, среди раскинувшегося города. Голливуд и центр Лос-Анжелеса находятся в котловине, ограниченной горами с одной стороны, и океаном с другой. Говорят, что мегаполису некуда расти. Однако за пределами котлована лежат огромные, редко заселенные просторы, поросшие деревом Джошуа. Тут гораздо органичнее смотрелись бы небоскребы и высотные здания. Но для этого нужны вода и энергия. Эти просторы всего лишь в часе езды от непроницаемых пробок перенаселенного Лос-Анжелеса.

«Хип-хоп и ремиксы» – отвечает Джейсон на вопрос о музыке, которую он слушает, катаясь на сноуборде. Гаражные музыканты и исполнители с мировыми именами сейчас переосмысливают музыку всех эпох и народов в пределах нашего города, и даже в этой пустыне пригородов Палмдейла, среди зарослей дерева Джошуа и горных сосен с видом на океан. Тут даже придумывают собственные направления в музыке. Здесь всегда под рукой свежая музыка в стиле реп, подпольные группы и панк-исполнители. Но даже самые одаренные музыканты вынуждены стоять в очереди на «Олимп» известности и славы.

На парковке перед самой трассой тоже не обошлось без музыки. Рядом с нами припарковался красный спортивный «Мустанг», в котором сидели пассажир в широком пуховике и водитель в темных очках и бейсбольной кепке. У водителя на тонкой цепи висел кастет, инкрустированный бриллиантами поверх темного свитера – тренд отрицания привычных канонов. Мы заговорили о погоде. Тут, в горах, все говорят сначала о погоде, ожидая ветров, поднимающихся снизу. «Вы музыканты?» – спросил я их, и не ошибся. Bididie Buggz, так зовут водителя, известный в округе репер. «Я еду с туром в Европу этим летом», – сообщил он. В Европе свой реп, кардинально отличный от того, что сочиняют исполнители с афро-американскими корнями, которых мы встретили здесь. А реп, возникший в Лос-Анжелесе, остается эксклюзивным предметом экспорта местных музыкантов этого стиля. Поэтому Bididie так востребован и уникален. Но он еще и замечательный музыкант, и исполнитель, в чем мы убедились позже. К слову, Buggz и его спутник сноубордисты. Так что, лишь выйдя из машины, я сразу же оказался в меньшинстве со своими лыжами и неуклюжими палками.

«Пора разнести эту гору!», – говорит Джейсон, вставая на свой сноуборд. Да уж, мы, лыжники, любим говорить, что сноубордисты просто пашут снег, напрочь счищая его со склонов до ледяной корки, а когда не едут, просто сидят на склоне, ничего не делая. Зато они лучше прыгают, и вообще, их больше. Поэтому мы, лыжники, негласно и сообща, раз за разом, спускаясь по склонам, упорно прокладываем одну и ту же трассу, поворотами и виражами превращая всю гору, если дать нам волю, в серию глубоких кочек и ям, которые совершенно не любят и избегают сноубордисты. Мы меньше времени тратим на пристегивание ботинок при каждом спуске, поэтому даже несколько лыжников могут укатать склон так, что сноубордисты оказываются вытесненными с облюбованной нами половины склона. Лыжники часто носят старомодные лыжные костюмы фасона 50-х годов и узкие неудобные штаны. Сноубордисты же обычно выглядят модно и стильно. Зато лыжники более эксцентричны. Однажды я видел пару горнолыжников во фраках, а кто-то вообще съехал с горы в чем мать родила, залепив то, что не принято показывать, хозяйственным скотчем. Все думали, что лыжник просто катается в розовом свитере-комбинезоне.

Кресло подъемника подхватывает, и мы несемся к вершине. Тут быстрая система доставки наверх, так что вниз вы будете ехать, скорее всего, медленнее, чем подниматься на гору. На скамейке подъемника четыре места, и каждый раз вы едете с новыми попутчиками, что обеспечивает несколько минут увлекательного разговора, который оканчивается, зачастую без продолжения, как только скользящие поверхности коснутся снега на вершине. «Ну, как сегодня скользится?», или «Вы прыгаете на трамплинах?» – это обычные вопросы. Но говорить можно и на более интересные темы. Люди здесь самые разные, со всей близлежащей местности. Часто слышится русская речь, китайская и японская. Катаются студенты, строители, ученые и военные. Совсем недалеко военная база Эндрюс. Убежать на время от города – вот главная причина, почему многие сюда приезжают.

Воздух чист и свеж. Ничего подобного в мегаполисе вы не найдете. Солнце закатывается в океан прямо за Лос-Анжелесом – такое можно увидеть только с гор. А вокруг вершин, покрытых снегом, расстилается пустыня. Мы делаем один спуск по пологому склону. Если вдруг кто-то падает, то отделывается обычно легким испугом. Снежный покров смягчает падение. Главное, падать набок и вовремя скомпоноваться. «Нужно привыкнуть к состоянию снега первые пару спусков, чтобы приобрести уверенность в себе», – советует Джейсон. Он приобрел свой сноуборд прямо на фабрике, где их делают. Каждый серьезный сноубордист выбирает свое средство скольжения очень скрупулезно, ведь с этим оборудованием придется провести одни из самых лучших моментов жизни.

Сюда часто залетают большие горные вороны (с ударением на первый слог), а на покрытые снегом вершины, каким-то образом забрались пешеходные туристы в шортиках: мужчина и женщина. Они пришли снизу еще днем. Смелая пара отошла от стоянки с общественными удобствами на пять миль, когда было тепло, и их начинало морозить. «Это еще что, вот я провел целую ночь на вершине горы Витни!», – сказал мужчина с фотоаппаратом на шее. Они фотографировали закат, и, наверное, еще цветы, чтобы добавить к бесконечным галереям снимков других цветов и закатов на Интернете. Теперь, чтобы попасть на вершину Витни, нужно участвовать в лотерее, а потом долго ждать, когда настанет очередь счастливчика, вытянувшего разрешение взобраться туда. Туристы с ностальгией посмотрели на наши лыжные куртки, и пошли поскорее обратно вниз обогреваться, лишь сказав: «Да вы серьезно подготовились».

В горы Южной Калифорнии становится труднее попасть с каждым годом. После большого пожара, известного в 2009 году как Station Fire,  восстановили почти все горные дороги, оставив закрытыми лишь некоторые ключевые отрезки. На каждой миле горных дорого чуть ли не по два массивных шлагбаума. На одной тупиковой горной дороге я насчитал их целых одиннадцать штук! Калифорния вынуждена сокращать расходы на национальные парки, угрожая закрыть Крепость Росс, сыгравшую ключевую роль в истории Калифорнии и США. Однако штат не скупится на дорогие, шириной с человеческие торсы, шлагбаумы. Планируют ли кого-нибудь ими останавливать, или же эта собственная версия мостов в «никуда»?

«Мой череп – мой шлем», – в шутку заявляет Джейсон, перед тем как в очередной раз штурмовать сложный барьер, встроенный в трамплин. Но он знает, что на склоне лучше не рисковать. Каждый вечер скорая помощь отвозит двух новичков, слишком быстро пытающихся овладеть сложными трюками. Скорость тут не важна, и дело даже не в трюках. Главное – получить наибольшее удовольствие. А получить его можно только от уверенной езды, когда можешь контролировать каждое движение и каждый поворот.

Здесь как в жизни, нет смысла бездумно нестись вперед. Наслаждаясь каждой секундой спуска, вы делаете его более интересным и осмысленным. Не для того ведь вы тряслись десять минут на жестком кресле подъемника, чтобы потом за две минуты скатиться вниз!

«Даже такие цены на бензин меня не остановят, я все равно буду сюда ездить!», – говорит мой друг Джейсон, когда мы остановились на заправке. Горы по плечо! Именно так когда-то было и в Советском Союзе. Человеческое воодушевление заразительно, и может преодолеть любые преграды, реальные или надуманные, а энтузиазм побеждает любые дефициты и депрессии. В порывах целеустремленных первопроходцев часто чувствуется похожесть двух народов по разные стороны океанов. Активные и доброжелательные люди всегда смогут найти решения при любых обстоятельствах, если только не впадать в скептицизм. Подобно туристам и энтузиастам в бывшем СССР, ранние калифорнийские горнолыжники обустраивали эти склоны в 40-е годы прошлого века, когда бензин в США выдавали порциями по талонам, чтобы ездить на работу. Однако первопроходцы гор добирались на свои предприятия на велосипедах, чтобы делать вылазки на высотные трассы, вскладчину собирая бензин, топливо для утепления и пустые ящики, из которых строили домики для обогрева. Подниматься на горы приходилось пешком с большими ношами, пока позже не поставили первые дизельные подъемники. И это никого не останавливало.

Напоследок, уже укатавшись «в доску», репер Bididie Buggz исполнил для нас небольшую импровизацию мини-концерта. Уличная импровизация в репе, это как поэтическое зачитывание речитатива под музыку из дверных динамиков машины, где нужно рифмовать слова на ходу. Никто на парковочной площадке не хотел расходиться. Еще бы! Такое даже в Калифорнии не всегда увидишь. Подобные события собирают толпы, что начало происходить и вокруг наших машин. Со словами «Вы нарушаете спокойствие!»  к нам подошел сотрудник лыжного курорта, убиравший мусор. Хотя кантри мотивы, доносившиеся с другой стороны парковки на такой же громкости, его спокойствия не нарушали. А может быть, праведное желание руководить, заставляет людей притворяться, что они запускают или останавливают явления природы или действия других людей. А после окончания насыщенного вечера на Высокой Горе, когда уже знакомые друг другу люди разъезжаются по домам, в ушах еще звучит наивно-заводное в исполнении Багза:

Дикий Запад, как дела?

В руке стакан шипучего вина

Напрягаться нет причин

Мы на горе Высокой,

Мы весело на все глядим

И дела нет до разных козней

Когда быстрее ветра мы летим

И сочиняем песни ночью поздней…

Лев Гончаров,

Лос-Анжелес