Пять или шесть пожилых женщин стоят у бордюра, сменяя друг друга, вперившись мощными биноклями в синюю гладь океана, в сторону острова Санта-Каталина, частично укрытого от их взглядов люминесцентным туманом. Я подошел к ним. Рядом лежали еще три бинокля и телескоп, наверное, тех наблюдательниц, которые ушли на перерыв со своего боевого поста.

Тут находится музей людей Тонгва, которые до прихода испанцев жили на берегу мыса Палос-Вердес, и на островах неподалеку, включая Каталину. Еще здесь раньше была китобойня. Сейчас со страшным прошлым покончено, о бесчеловечной охоте на этих умных млекопитающих напоминают лишь китобойная шлюпка с веслами, экспонаты музея, и памятник во дворе музея, поставленный киту, символически нанизанному на трезубец. Средний зубец огромной вилки пронизывает монумент кита, так неожиданно насаженный на штырь художником, видимо пропустившим двоякий смысл, либо хотевший изобразить именно это. Отпечаток другого кита в натуральный рост, выложен на бетоне во дворе. Человек по сравнению с величественным живым китом выглядит как болонка.

Потом, на рубеже 70-80х на этом месте показывали публике дрессированных млекопитающих океана, пока парк развлечений не закрыли, а на его месте построили этот музей и гастроном с кофейнями и магазинчиками. Но люди помнят о том, что здесь было раньше, и потомки Тонгвы до сих пор живут в Калифорнии. А женщины с мощными биноклями считают проплывающих мимо китов по пути их регулярной миграции. Численность китов разных видов постоянно увеличивается, с тех пор как большинство стран мира прекратили их уничтожать. Волонтеры с биноклями определяют китов по видам, размерам, и ведут скрупулезную статистику их передвижения. Статистика наблюдений улучшается каждый год, не без помощи этого музея и энтузиастов, включая домохозяек с биноклями. Музей способствует распространению информации и поддерживает программы по защите млекопитающих в океане. Киты выбирают фарватер в 25 миль между Каталиной и сушей потому, что вода тут теплее, и больше пищи.  

«Я вижу фонтан», – слышу окрик. Все сразу бросаются к биноклям. Туристы из разных частей света хватаются за фотоаппараты и показывают куда-то пальцами. С бордюра можно без труда разобрать  легкий фонтан от дыхания гигантского существа. По форме фонтана можно сказать, кто есть кто среди них – Гладкие, Серые, Белуховые, или Дельфиновые киты.  Много раз огромные тела китов проходили рядом с бортом моей маленькой прогулочной яхты. Один из них прошел под яхтой. Им тоже интересно. Затаив дыхание я смотрел на этих умных существ, каждый раз, когда проходил недалеко от них под парусом. Они больше по размерам, чем моя лодка. Что же они думают о нас? Считают ли они количество людей, встретившихся им во время миграции? А то, что китообразные, включая дельфинов, защищают людей, которые попадали в опасные ситуации в океане, известно издревле! Они могут подтолкнуть тонущего человека к поверхности, и сопровождать, защищая от акул, пока не подойдет помощь.

Район Палос Вердес постепенно погружается в океан, независимо от того, какие усилия предпринимаются для укрепления берега. Тут очень дорогая недвижимость, дороже, чем в Беверли Хиллз. Но и владельцы этой недвижимости ничего не могут поделать против тектонического движения плит со всеми своими спутниковыми замерами, глобальным позиционированием и укрепительными работами армии испаноязычных подрядчиков. Все это когда-то станет добычей океана. Уже сейчас океан получает питательные вещества и минералы с обрушающегося берега. Обрыв постепенно подкрадывается к маяку, окрашивая бирюзовую воду коричневой и белой мутью. Зато тут ловят самого большого морского окуня.

Мы идем под легким ветром. От берега всегда отражаются волны, поэтому качка идет во все стороны одновременно. Трудно тем, кто страдает от морской болезни. Но мы не можем повернуть обратно, надо успеть к старту Транспака. Раз в два года эта престижная регата очень дорогих яхт на карбоновых парусах стартует от П.В. в сторону Гавайев. Победители гонки укладываются менее чем в неделю. Они стараются идти в сильных ветрах по кромке погодного фронта, чтобы не попасть в сильный шторм и не потерять скорость. Группа поддержки каждой команды по радио с берега помогают с навигацией и сводками погоды круглые сутки. Мы там, чтобы посмотреть старт гонки. Место в первом ряду. Мы затесались где-то между яхтой «Пегас» и новостным вертолетом. «Пегас» сушил паруса, болтая их по ветру. Мы могли с близкого расстояния рассмотреть команду, которая готовилась к старту и травила соленые анекдоты. Яхтсмены развлекали друг друга и громко смеялись. Гонку сопровождают вертолеты и моторные катера. Кажется, если бы был штиль, вертолетам пришлось бы нагнетать ветер в их паруса. Логотипы раскрученных марок на их парусах и корпусах говорят о серьезности намерений. Все каналы в тот день транслировали репортажи начала гонки для всех, кто жаждал хоть издали посмотреть на это событие.

«Смотрите, какой кораблик!», –  кричат туристы с круизного лайнера, указывая на наш парус, когда мы только отошли от причала в гавани Сан-Педро и подняли паруса. Кстати, проходя около окон ресторана Port O’Call в Сан-Педро, обращенных в сторону пролива, можно почти в каждом окне увидеть людей, как в разрезе, занимающихся своими обедами, каждый при своих обстоятельствах. Вот пожилая пара, а там, на столе у молодоженов свежий букет роз, дальше сидит семья с маленькими детьми. У одного столика суетится официант. Все заняты своим делом. Но если с яхты, идущей под парусом, помахать рукой в сторону ресторана, ответят все стразу. На моторные лодки такой реакции нет, проверяли.

«Хотите увидеть диковинку?» – спрашиваю своих спутников и спутниц во время прогулки на яхте и указываю на ресторан, затем махаю рукой. Ответ потрясающий, как будто я давно знаком со всеми этими людьми в окнах, и они там только для того и собрались, чтобы помахать мне рукой, а потом разойтись.

В Сан-Педро мы плавали, чтобы понюхать рыбу… Там рынок, и ряды, где отменно жарят свежую рыбу на грилях. Люди выбирают крупных окуней, рыбу попугая, марлинь, и помещают на гриль. Запах идет отменный. Его выносит на центр пролива, по которому мы медленно курсируем под парусом около пристани, сворачивая от крупных танкеров и контейнеровозов, снующих в порту. Мы жмемся к краю свай, под которыми кричат и тявкают морские котики. Между бетонным настилом и сваями много места, которое образует огромный рупор, поэтому тявканье котиков усиливается, и разносится далеко по всему причалу Сан-Педро, делая этот звук обычным фоном. Каждый старается насладиться этим видом, звуком и запахом, ведь муниципалитет уже ведет переговоры о полной перестройке старой набережной Сан-Педро, и кто знает, может уже через пару лет тут все изменится, станет неживым и декоративным, как это случается везде, где за дело берутся чиновники и подрядчики. А когда-то, еще до нас, тут ходил на своей яхте Эйнштейн, и видел почти то же, что и мы еще можем видеть сейчас, и вдыхал те же запахи. Все течет, все изменяется. И хочется сказать, что все относительно.

«Добро пожаловать в порт ЛА» – гласят крупные буквы на огромной облезлой стене. Стена принадлежит гигантскому серому строению, отмеченному потеками времени. Туда, внутрь строения, ведет железная дорога. Здание может вместить состав-другой. В некоторых комнатах темного покинутого лабиринта горит свет, а к бетонным стенам, как к подножиям скал, приходят сердобольные местные жители покормить диких енотов. Красивые мордашки диких зверюшек долго изучают пришедших, а затем крупные еноты и енотихи трусят под стены и крылечки здания за колючей проволокой. Между ними затесалась пара скунсов и выводок маленьких енотов. Они едят куски размокшего хлеба и кошачий корм. Кто-то еще приносит пресной водички, надо ведь им где-то пить.

«Около пирса клюет палтус», – говорит Алтон. Он из Стамбула, Турция. «Там когда-то сбрасывали в воду много покрышек, и так никогда не достали. Палтус любит обживать такие места. Даже не нужно выходить за волнорез», – делится Алтон своими секретными местами для серьезной рыбалки. Мало кто знает, где можно поймать такую рыбу. А Алтон постоянно приносит улов. Вода в бухте порта стала намного чище. Здесь, в Кабрилло, в Сан-Педро, раньше была военная база и стояли подводные лодки. Во время Второй Мировой прямо в воду выливали много ядовитых отходов. Но за время нескольких прошедших десятилетий дно непрестанно чистят. Около яхтенного причала Калифорния, глубже в проливе, до сих пор дренажные машины выскребают токсичные отходы, скопившиеся за век безответственного отношения к жизни в океане. Часть отходов вывозят, а часть захоранивают тут же, невдалеке, где будет заповедный парк для местных птиц. Сейчас этот ядовитый грунт прикрыт брезентом, чтобы не разлетался с ветром. А потом его похоронят под слоем грунта. В Сан-Педро уже вернулись морские звезды, ежи и крабы. Их разноцветные жесткие и колючие тела мы видим все больше и больше с каждым годом прямо на пристани, под днищами лодок. Раньше их не было. Еще появились гигантские донные улитки, размером с кочан капусты, без панцирей. Длинными рожками с глазками они ощупывают местность на тинистом дне среди мути и кусков каких-то ржавеющих конструкций.

Пристань Ливард Бей, с одной стороны отрезана от мира железной дорогой, по которой идут товарные составы день и ночь к причалам и из порта, автомагистралью с другой, и проливом с последней, третьей. Других сторон света здесь просто нет. Улица Генри Форда, это магистраль, по накатанному асфальту которой идут моторы завода Генри Форда, а также и много контейнеровозов других заводов. Но скрежет и свист, издаваемый при движении железных колес составов о рельсы, напоминает о будущем. Город обсуждает проект увеличения роли железной дороги и прокладки дополнительных путей к порту. Запах дизеля тут останется надолго. Но вместо визга тормозов, будет постукивание составов и корабельные свистки тепловозов. Верхушки мачт на пристани видно с дороги и моста, к которому ведет магистраль. Я сам не мог туда попасть первое время, как будто  это был просто мираж, открывающийся взору водителя призрачный флот среди Армагеддона развязки колесного транспорта. Оказывается, там есть поворот, который заметен не сразу, и только натренированному глазу, из-за бесконечных оград и мостов. Но попасть туда, как и выехать из пристани, можно только переждав очередной состав товарного поезда. Но все, что нужно для жизни, там есть. Среди яхт, привязанных к деревянным настилам, пришвартована баржа с рестораном и кафе, Chowder Barge. В этот ресторан можно приезжать прямо на лодке, или на яхте, как это, в общем, и делают посетители. Из окон баржи виден катамаранный остров. На самом деле никакой это не остров, а другой берег пролива. Но по суше дороги нет, а попасть можно только на резиновой лодке… На том берегу и оборудовано будущее гнездовье птиц, которое сейчас еще только в проекте. Катамаранный остров по праву можно назвать и кладбищем. Там стоят серые и зеленые от времени и водорослей суда, составленные из двух или трех корпусов, что делает их легкими быстрыми яхтами, не нуждающимися в балласте. Некоторые стоят там уже много лет, ведь аренда парковки самая низкая по всему побережью. Владельцы с радостью бы продали почти каждый из этих судов за пару сотен долларов, однако стоянка обходится им в несколько тысяч каждый год. Группой из пяти человек можно приобрести такой плавающий дом, вскладчину отремонтировать за несколько недель, покрасить, и отправиться вдоль берега на юг, хоть до Чили, хоть в обход Американских континентов на целый сезон. А потом продать это отремонтированное судно, и вернуть затраты. Вот было бы путешествие!

4 июля прошлого года вся наша веселая компания из России, Польши, Армении и Казахстана, покачиваясь на волнах, заняла самые первые места на шоу фейерверка около музейного лайнера «Королева Мэри». В этот день с острова Каталина огни большого города Лос-Анжелеса выглядят как гирлянда новогодних декоративных лампочек, невидимые провода которой в некоторых местах замыкают и искрятся струйками фейерверков.