История сказок «Тысячи и одной ночи» по своей таинственности ни в коей мере не уступает загадочности и запутанности интриг, которые плел могущественный правитель Шахрияр против своих многочисленных жен. На протяжении целых столетий при изучении темы происхождения сборника сказок ученые-литературоведы и антропологи расходились во множестве направлений. Гипотеза Хаммер-Пургшталя, гипотеза Эструпа, гипотеза Лэйна, гипотеза де Саси – можно подумать, что речь идет о какой-то теореме квантовой механики. На самом деле, нелегко с точностью сказать, что именно завораживает читателей этого «великого памятника» восточной литературы. То ли это увлекательность сюжета, то ли соединение воедино волшебства и прозаичной действительности, то ли красочные пейзажи восточных базаров, то ли насыщенность чувств и переживаний сказочных героев.

Несмотря на все геополитические неурядицы современного мира, на один сентябрьский вечер столица ныне «завоеванного» Джорджем Бушем королевства – Багдад – все же перенеслась на родную землю американского экс-президента. По хорошей традиции, которая уже глубоко пустила корни в жизнь русской общины Техаса, организация «УРАА» 26 сентября устроила в Хьюстоне осенний бал-маскарад «Тысяча и одна ночь». О роковой опасности востока, манившего предвкушениями острых ощущений от созерцания прелестных красавиц увлеченных танцем живота, предвещало уже то, что вход в зал для гостей преграждал мечом Синбад-Мореход собственной персоной.

В последнюю свою ночь Шахерезаде, пожалуй, удалось затмить само солнце, причем таким образом, что никакой Сабит ибн Курра не смог бы предугадать столь яркого астрономического феномена на страницах «Альмагеста».

В танцевальном зале загадочного «Хрустального замка», в котором проходило мероприятие, перед началом вечера с особой тщательностью потрудились опытные декораторы и дизайнеры. Плакаты с верблюдами, джинами, и лампами Алладина украшали стены, а в центре зала возвышался неприступный дворец Аль-Бабета. По краям сцены располагались восточные кушетки на маленьких ножках.

И вдруг, свет в зале померкнул и сказочный мир ожил. Капризные невольницы, неприхотливые рабыни, измученные поимницы, экстравагантные красавицы, и озлобленные воевницы заполнили зал. Во всеобщем женском параде незамеченным не осталась неповторимая грузинская княжна, увлекшая за собой в сказочное путешествие колдунов, ратников и прочих знатных особо из царства Диаоха.

Лампа Алладина, без всякой задней мысли потертая визирем, ни с того ни с сего выпустила на свободу огромное количество чародеев, которые в один момент зажгли пламя танца, чудодейственный ритм которого вызывал духи древнеегипетских фараонов. На мгновение показалось, что в зале очутилась Нефертити со всем своим антуражем.

С бесхитростностью Ивана Васильевича «Грозного», нарисовавшийся на дворцовой площади визирь позволил себе заметить, насколько тяжко приходится госслужащим, занимающим столь ответственные посты, и потребовал кумыс по дотациям.

Вслед за всем этим, на сцену взошел султан – всесильный Аль-Бабет и в силу своей великой премудрости без какой-либо задержки «просек», почему же жизнь визиря столь непроста. Оказывается, старшему советнику верховного главнокомандующего было поручено во что бы то ни стало залучить в царские покои гостей – причем целых и невредимых. Само собой, при исполнении столь глобальных задач, в ход можно смело пускать всю конницу и всю рать падишаха. По подписании Аль-Бабетом соответствующего указа, во всех концах халифата сразу же поднялись вооруженные до зубов воины и начали скакать по залу под музыку Хачатуряна. Как показала следующая сцена, тщетными старания мусульманских витязей назвать было нельзя. Четверо чернолицых мавров на удивление публики внесли на танцевальную площадку Шахерезаду, восседавшую на носилках под особым покрывалом. Французскому композитору начала XX века вряд ли бы пришла в голову мысль, что под его мелодии могло бы происходить подобное действо.

Танец живота, при котором все ювелирные украшения на теле изящной восточной царицы звенели как погремушки, без каких-либо сомнений, оставил неизгладимое впечатление у публики.

И только когда кажется, что уже наступила кульминация, становится понятно, что спектакль еще далеко не закончился. Аль-Бабет принимает у себя премудрого Ходжа Насреддина, известного своими острыми шутками, а также Алладина, который благодаря помощи джина (финансовой, и не только) уже успел превратиться из босяка в респектабельного джентльмена.

Следом на сцену вскарабкался Синбад-Мореход, который, ни сколько не стесняясь включения в программу анахронизмов, исполнил песню «АРГО». Маленький – а скорее Большой – Мук женского рода предлагает героям представления заколдованные сухофрукты, от которых у тех патологически ускоряется процесс увеличения ушных раковин. Вот они какие – восточные сладости.

Далее, Аль-Бабет решил действовать в полном согласии с устоями сумасбродов бекарных и бемольных, сумасбродов жовиальных, сумасбродов жизнерадостных и шаловливых, сумасбродов меркуриальных, сумасбродов проказливых и лунатических, сумасбродов эксцентрических, сумасбродов эфирных и юноновых, сумасбродов улыбчивых и венеропослушных, сумасбродов хвостотрастивших, сумасбродов отстоявшихся, сумасбродов бальзаковских, а также сумасбродов прямо из-под давильни. Султан отдал распоряжение добыть ни кого иного, как Шамаханскую царицу, кощунственно забывая, что царицей может стать любая настоящая женщина.

Под конец представления, обреченная улететь куда-то к дальним мирам Шахерезада возложила на себя функции дельфийского оракула. Красавица нагадала, что дочь султана и Гюльчатай станет женой Алладина, а их сын обретет долгую жизнь в стеклянной бутылке, ибо зваться он будет Стариком Хоттабычем.

После окончания представления начались танцы. Сначала на площадку вышла пара бесстрашных дам, чья видимая раскованность потянула и представителей более сильного пола кружиться перед зеркальными стенами зала, в которых весь вечер отражались и сверкали расплавленные свечи. Арабские, турецкие, армянские, персидские – ну и, конечно, русские, английские, французские и еврейские песни гремели до глубокой ночи. Со стороны интересно было наблюдать, как люди в мусульманских головных приборах, хиджабах и никабах выплясывали под популярные мелодии диско 70 и 80 годов. Выглядело это так органично, и на момент могло показаться, что между временами по-настоящему не существует границ... В общем итоге, результатами вечера гости – а их было около 200 человек – остались довольны. Пары покидали бальный зал в приподнятом настроении и с большой благодарностью к устроителям веселья.

… И я там был, мед и амброзию пил, по усам текло, да в рот не попало. И все это – не нарушая 18 поправку к конституции Соединенных Штатов (сухой закон). Более того, раз уж тема коснулась судебной практики, удалось мне также и предотвратить на балу возможный международный инцидент. Дело в том, что перед самим праздником, про него как-то узнала одна из моих американских знакомых, заместитель окружного прокурора в одном из графств на территории Хьюстона. Будучи глубоко заинтересованной русской культурой, молодая блюстительница правопорядка поначалу вызвалась сопровождать меня на столь дивное торжество. В последний момент Рэйчел в срочном порядке вызвали на какое-то происшествие, и она не пошла на бал.

Услышав от меня спустя несколько дней рассказ о том, что произошло на маскараде, моя американская знакомая была жутко «озабочена» тем, что русские «санкционируют» столь «жестокое» обращение с женщинами. «Насколько мне известно, в арабских сказках, – сказала американка, которая каждый день выступает в суде со стороны гособвинения – султан казнил своих жен на следующее утро». Открыто смеясь и не скрывая своего чувства юмора, она продолжила: «Если бы я пошла на этот вечер, мне бы, наверное, пришлось арестовать арабского правителя на месте и выдвинуть обвинения по статье 19, части 3 техасского уголовного кодекса – убийство с отягчающими обстоятельствами»… «Но разве техасский кодекс распространяется на Багдад – это уже экстратерриториальная юрисдикция», – возразил я и мы вместе долго забавлялись, представляя себе, какие дополнения могло внести в развитие торжественного бала появление на танцплощадке костюмированных шерифов.