В недавнем выпуске New York Times Magazine опубликована большая статья главного кинокритика газеты А. О. Скотта под названием «Смерть взрослых в американской культуре». Как и положено кинокритику, Скотт начинает с анализа нынешних популярных телесериалов, замечая в них одну бесспорную тенденцию: дискредитацию мужских героев – хоть мафиозо Тони Сопрано, хоть Дона Дрейпера из «Безумцев» (тут по-английски игра слов: Mad Men значит не только «сумасшедшие мужчины», но и мужчины с Мэдисон авеню, на которой в Нью-Йорке располагаются главные рекламные агентства, где работают персонажи этого сериала).

Теоретически – главным образом в сочинениях феминисток – давно уже свергнуто бремя «мертвых белых мужчин» как культурных героев Запада, но нынче этот процесс идет в искусстве, причем самом массовом – даже не в кино, а в телесериалах. Ну а если уходит, удаляется, дискредитируется и умерщвляется герой-мужчина – взрослый, зрелый, ответственный, начальствующий, – так, натурально, на его месте появляется подросток или молодой остолоп, не проявляющий никаких командных амбиций. Скотт приводит многочисленные примеры из кинопродукции недавних лет, особенно из популярных комедий Дж. Апатова, всех этих «Яблочных пирогов» и «Подзалетевших девушек» или, того пуще, «Сорокалетних девственников». Патриархальные ценности – в смысле отцовского авторитета и ответственной зрелости – всячески дискредитируются. Одним словом, на место мужей становятся мальчики. Мальчики-самозванцы, готовы сказать мы, имея в виду русские культурные коннотации.

Скотт называет нынешнее телевидение «монументом, поставленным на аллее умирающих патриархов».

Кинокритик Скотт не ограничивается кино или телевидением, он хочет взять тему в широком культурном развороте. Поэтому вспоминает, конечно, и литературу, и едва ли не главного ее, можно сказать архетипического героя Гекльберри Финна, сбежавшего из мира взрослых на плоту с верным негром Джимом. А Холден Колфилд Сэлинджера? А Дин Мориарти из «Дороги» Керуака? Подросток Оги Марч Сола Беллоу? Наконец «Кролик» Ангстром Апдайка? – вроде бы взрослый, и даже женатый, а все убегает куда-то.

В литературе, пишет Скотт, о взрослых и для взрослых писали разве что Генри Джеймс и Эдит Уортон. Конечно, и Фолкнера следует в этот ряд поставить. При этом стоит вспомнить, что и Джеймс, и Уортон жили в Европе: первый в Англии, вторая в Париже.

И еще о литературе. Статистика показывает, что более трети читателей (и покупателей!) так называемой young-adult литературы (что-то вроде «для школьников старшего возраста» по-русски) – взрослые люди в возрастном интервале 33–44 лет. И тут отнюдь не одним Гарри Поттером дело ограничивается.

Эти эмпирические наблюдения Скотт подпирает тяжелой артиллерией литературной теории, ссылаясь на ее классика Лесли Фидлера, главным образом на его книгу «Любовь и смерть в американской литературе». Это ведь Фидлер объявил Гека главным американским архетипом. Американцам, как они предстают в литературе, свойствен этот как бы подростковый порыв – сбежать, пересечь границу, уйти от женщин (т.е. семьи), от социальной ответственности. Американцы, получается, – руссоисты, и недаром у них был Генри Торо, не только написавший «Уолдо, или жизнь в лесу», но и призывавший к гражданскому неповиновению, чем заслужил нежную любовь главного русского анархиста Льва Толстого.

Скотт приводит цитату из Лесли Фидлера: «Типичным мужским героем нашей литературы всегда был убегающий человек, бегущий в лес или к океану, или в низовья рек, или на войну – куда угодно, только чтоб уйти от цивилизации, насилующей и мужчин, и женщин, – бегущий от секса, семьи и ответственности. Стратегия уклонения – вот определяющая тема и форма наших великих книг – уход в природу и в детство, что делает нашу литературу – и жизнь! – такой вдохновляюще мальчишеской».

Побег из цивилизации, бегство от культуры с ее системой репрессий – это и есть контркультура, всплеск и конституирование которой мы наблюдаем с шестидесятых годов прошлого уже века. Культура, говорил Фрейд, необходимо репрессивна, она подавляет первичные, то есть животные, инстинкты человека. И вот получается, что американцы в каком-то глубинном смысле «некультурны», антикультурны, коли главным содержанием их снов является побег. А коли они внутренне некультурны, то значит в конце концов придет Америке кирдык. Такое умозаключение в ходу у всех ненавистников Америки.

Странно, что кинокритик Скотт не вспомнил киноманифест американской контркультуры – фильм «Выпускник», где тема бунта молодых против взрослых прозвучала особенно выразительно, включив даже мотив сексуального чуть ли не совращения первых вторыми. Если не мертвые хватают живых, то старые насилуют молодых – такова в «Выпускнике» пресловутая миссис Робинсон, заманившая в любовники молодого человека, влюбленного в ее дочь.

В статье Скотта есть еще одна тема, с другой стороны освещающая упадок «патриархальности», то есть мужской доминации в нынешней американской массовой культуре, – это главная роль, ныне играемая в шоу-бизнесе женщинами, подчас девчонками, всеми этими Бейонсе, Майли Сайрусами и леди Гагами. Но примеров хватит, пора перейти к оценке сюжета, так выразительно представленного кинокритиком «Нью-Йорк таймс». И тут едва ли не главное – поражающая параллель, даваемая к нынешней американской ситуации, предреволюционным временем в России.

Об этом чрезвычайно убедительно писали в знаменитом сборнике «Вехи», особенно в двух ее статьях – А. Изгоева и С. Булгакова. Культурная ситуация, сложившаяся в русском обществе накануне революции, даже была названа «педократией» – господством детей. Безответственная и склонная ко всяческому экстремизму молодежь задавала тон в настроениях интеллигенции. Исчезала привычка к труду, к ответственности, «тяглу» как в повседневной жизни, так и в истории – и эта молодежная безответность если не разделялась в жизни массой интеллигенции, то господствовала в сознании как главная ценность. Сергей Булгаков назвал свою статью «Героизм и подвижничество»: герой – это человек, готовый умереть за благое дело, но не способный жить и трудиться для него. А Изгоев в статье «Об интеллигентской молодежи» писал, что склонность к подвигу, подчас смертельно опасному, – это форма замаскированного самоубийства, обличающая неспособность и нежелание именно суровой жизненной работы. Лучше эффектно умереть, заслужив аплодисменты и поклонение зрителей, чем всю жизнь тяжко работать – хотя бы для того же дела свободы.

Параллель поражающая – но убеждающая ли? Действительно ли нынешняя Америка напоминает предреволюционную Россию?

Ведь тут важно прежде всего, что в России такие эскапистские настроения преобладали, задавали тон именно в жизни, а не только в литературе. И если американская литература воспевает бегство в вольные края от обременительных будней – так в этом выражается прежде всего основополагающий факт американской жизни, непрерывное ее расширение, движение к пограничью, завоевание бесконечных американских просторов. Литература с ее мотивами всяческого бегства была и есть в Америке лишь сублимация, эстетическое выражение реальности американской истории и жизни. Этот порыв в даль, из патриархального гнезда и поныне создает господствующее настроение Америки, сегодня реализующийся во всякого рода передовых технологиях и нарастающем прогрессе всеобщего существования.

А в России, как известно, убегать было некуда. Разве что из сибирской каторги в ту же Америку, как это проделал Бакунин и прочие ссыльнопоселенцы, имя же им легион.

Слово «побег» в Америке легко заменить словом «динамика», «динамизм», отнюдь не предполагающий чисто пространственного перемещения. США давно уже перестали быть страной экстенсивного расширения, сейчас это страна интенсивного, внутренне-углубленного движения.

А что делать русским, коли находятся среди них люди инициативные? Куда бежать? Куда ж нам плыть? Разве что с Болотной площади на проспект Сахарова.

Не будем совершать знакомую ошибку, умозаключая от произведений искусства к жизни, как это сделал А.О. Скотт из «Нью-Йорк таймс». И если места во главе различных корпораций все чаще занимают вместо мужчин женщины, то матриархат Америке отнюдь не грозит. Здешние амазонки куда как хорошо держатся на конях. А что касается подростков – из дома такой подросток убежит и даже, случится, подсядет на какую-нибудь травку, – но, глядишь, со временем изобретет твиттер или фейсбук.

Это и есть самый смелый американский проект – построение нерепрессивной культуры, вопреки дедушке Зиге: дернуть Фрейда за бороду.

Борис Парамонов