Прочитал изумительный рассказ Владимира Эйснера, что вспомнилось – неважно, Бианки  и т.д. Рассказ на высочайшей ноте чистоты. Рекомендую.

- Михаил Моргулис

Красногрудая гагара – это перелетная водоплавающая птица величиной с крупную утку. Перепонки у нее на лапах тоже вполне утиные, а вот клюв как у вороны. Странно.

Если утки и гуси вытягиваются в струнку во время полета, то гагара опускает голову, выгибает шею и похожа на летящий рыболовный крючок.

Заметив человека, обязательно сделает над ним круг с частым: «Так-так-так! Так-так так! Так-так-так! – и добавит гортанное: Га-гаррра-а, га-гаррра!» Мол, я тебя вижу! В общем, известит всех обитателей тундры о твоем присутствии.

И если ты в этот момент скрадывал оленей, – только хвостики увидишь!

У этой птицы красная полоса на горле, красные, как ягоды калины, глаза без век и острый, как шило, клюв. Ноги у нее растут «наоборот», ходить по земле она не может, даже ко гнезду выползает на брюхе и спускается в воду по продавленному в куче сухой травы лотку.

Если же ей вздумается встать во весь рост, то выгибает шею и поднимает голову, опять напоминая крючок.

Я решил, что это утка, просто у нее планида другая, и она таким изогнутым образом дает знать о своей профессии рыболова.

Короче – коллега.

Кормятся гагары на больших озерах, а гнездятся на малых. Во время брачных игр гагарский селезень часто жалуется на судьбу: «Вы-и-и-вих! Вы-и-и-вих! Вы-и-ивих!» И его можно понять: глядя на изогнутую буквой «зю» невесту с ногами, растущими из спины, недолго и свихнуться!

Джентльмена от джентльменши в этом странном народе можно отличить только по толщине шеи: мужик все же больше «сала» ест.

Не все гагары высокие интеллектуалы. У многих напряженка с памятью. Забывают вчерашний день и ПОВТОРНО попадают в сети. В общем, все как у людей.

Выбирать гагар из сети надо со всем вниманием, ибо так и целят ударить клювом в глаз!

Поэтому рыбаки выпутывают гагар, ухватив их за горло.

Освобождая одного такого невнимательного «товар-исча», я обратил внимание на его затылок, вытертый тетивой сети и вспомнил, что уже видел эту характерную потертость несколько дней назад.

– Что же ты, парень, по второму-то разу влип?

«Парень» молчал и косил на меня злым красным глазом.

«Лицо этого джентльмена не носило признаков интеллекта», – вспомнился Марк Твен.

Убедившись, что голова и шея свободны, коллега без лишних слов пробил мне клювом кожу на руке.

– Не злись, а потерпи! Щас и крылья освобожу! – я чувствовал себя виноватым, что поставил сети в гагаровой вотчине, поэтому не стал качать права, слизнул кровь, осторожно выпутал «парня», крепко потрепанного от борьбы с сетью, и положил его в лодку: пусть оклемается.

А сам отвернулся, через борт перегнулся и стал пробегать руками по сети, выбирая рыбу.

И вдруг невольно вскрикнул от жгучей боли: коллега всадил свой шилоклюв прямо в мою туго обтянутую джинсами ягодицу.

– Ах, ты!..

– Вы-и-ывих! Вы-и-вых! – бессовестный победно глянул на меня и надул щеки.

– Это у тебя в мозгах вывих! Вместо спасибо – удар в задницу!

Ухватив птицу за шею, я в сердцах выкинул ее из лодки.

Но гагарин и не думал удирать. Подплыв к борту он так ударил в него клювом, что «ляминь» загудел.

– Врешь, не возьмешь! Прыгать ты не умеешь! – зажимая правой рукой ранку, я левой сделал коллеге длинный нос.

И показал ему язык!

А парниша вдруг понял, что ничто его больше не держит. Мигом развернулся и – ляп-ляп-ляп-ляп! – зашлепал перепонками по воде, набирая скорость. Взлетев, сделал круг над озером и с торжествующим: «Га-гар-рра, га-гар-рра! Та-так-так! Так-так-так!» – пролетел над лодкой.

Чтобы не оставаться в долгу, я погрозил неприятелю кулаком.

На этом мои злоключения в ту ночь закончились. Из-за сильного хода рыбы, я был вынужден проверять сети через каждые пять-шесть часов, спал урывками, вскоре «спутал ночи и рассветы» и стал работать ночью. Так удобней: стихает ветер, растекаются облака, открывается небо, солнце висит в три ладони над горизонтом, и шлет каждой живой клеточке тихий, волшебный свет.

В последней сети была всего одна рыбина, но зато какая!

Это была щука икряная, крокодилина большая!

А какая у щуки икра?

А икра у щуки красная!

А икра у щуки крупная!

А икра у щуки штучная: каждая икринка с горошину!

Всю добытую рыбу эту я тут же на берегу пошкерил-посолил, в бочку уложил, а килограмма два «рыбьих яиц» от щуки поместил в стеклянную трехлитровую банку, которую для всякого случАя возил с собой.

Закончив дела, уложил рюкзак, и похромал домой. Но не берегом пошел, а напрямик, лесом. Хорошо идти лесом вдоль берега озера: пахнет рыбой и свежей зеленью.

А лес на семьдесят третьей параллели эт-то чтот-то!

Травы, цветы и грибы выше деревьев!

Карликовая ива, ольха и береза не достают тебе до колен и ты чувствуешь себя Гулливером в стране лилипутов.

Наблюдаешь за неспешно скачущим зайцем и замечаешь его уши поверх чащобы.

Стараешься обойти стороной гнезда гусей, уток и куличков и видишь, что они уже не разбегаются в страхе, как в первые дни.

Ты стал свой.

Чувствуешь на полуприкрытых веках теплый солнечный луч и сознаешь, что и светило тебя приняло, что ты вовсе не царь природы, как мнилось раньше, а лишь один из многих, и это совсем не огорчает.

Дома я первым делом смазал ранку буро-красным йодом и заклеил ее кирпично-красным лейкопластырем, удивляясь почему это аптекари всегда делают ошибку в этом слове: вместо  «клейко-пластырь»  пишут «лейко-пластырь»?

Тоже мне грамотеи!

А еще в белые халаты вырядились!

Рассуждая таким образом, я постирал штаны и повесил их сушиться на ветру.

Очистил от пленок и посолил икру, напек свежих лепешек, заварил чаю и пошел на улицу пировать.

Хорошо завтракать горячей, розово-красной лепешкой с толстым слоем оранжево-красной икры на ней и запивать эту вкуснятину коричнево-красным чаем!

Хорошо сознавать, что за твоей спиной спокойно сидят на гнездах три краснозобые казарки и чувствовать исходящее от их горячих тел, домашнее, уютное, печное, инфракрасное тепло!

Хорошо, утвердив здоровую половину седалища на светло-красном лиственничном чурбане, штопать штаны, зашивая дырку от клюва красногрудой гагары и вспоминать приключение!

Хорошо слушать песню варакушки, ярко-красное зеркальце на груди которого так и бьется, так и прыгает в такт его бодрым коленцам и чувствовать отклик собственного сердца!

Красный – значит красивый. Прекрасно устроил тундру Всевышний!

Владимир Эйснер