Нью-йоркский фотограф Михаил Фридман побывал в Москве, Петербурге, Калининграде, Сочи, в приволжских городах, в Сибири и на Дальнем Востоке. Опрашивал россиян (изредка и иностранных гостей) в разных возрастных категориях: до 20, от 20 до 40, от 40 до 60 и от 60 лет и старше. Его интересовало, какой смысл они вкладывают в понятие «патриотизм».

– Миша, проект «Патриотизм в России» – второй, который вы делаете с Институтом современной России и с его руководителем, сыном Михаила Ходорковского Павлом. Эта вторая работа как-то связана с первым большим проектом под названием «Коррупция в России», который вы показывали в Нью-Йорке год назад?

– Строго говоря, это уже третий совместный проект. Самый первый был посвящен проблеме туберкулеза. Но если туберкулез есть во многом тема медицинская, то коррупция и патриотизм являются темами общественными, и можно сказать, что они как-то друг с другом перекликаются. Я очень благодарен Институту современной России, который спонсирует эти мои философско-документальные начинания.

– Фотография была только частью более широкого аналитического исследования?

– Я – фотожурналист и работаю как со СМИ, так и с фондами. Что касается больших проектов типа нынешнего, про патриотизм, или предыдущего, про коррупцию, то здесь мне намного интереснее работать с фондами, а не со СМИ…

– Для СМИ это, наверное, слишком абстрактно?..

– Дело даже не в абстракции, а в том, что СМИ сегодня не видят для себя особой пользы в проектах, требующих много времени и ресурсов. Это для них слишком дорого.

– Я помню, когда мы с вами разговаривали на выставке «Коррупция в России» год назад, вы мне говорили о том, как трудно передавать концептуальные, абстрактные вещи средствами фотографии.

– Ну, патриотизм в этом смысле материал несравненно более легкий, чем коррупция. Я не должен был долго объяснять ни людям, которых я интервьюировал и снимал в России, ни специалистам на Западе, чем я, собственно говоря, занимаюсь. Это было, в общем, понятно. Коррупцию же я вынужден был показывать с помощью аллегорий, аллюзий, намеков.

– На меня сильное впечатление произвели несколько фотографий, на которых запечатлены одинокие фигуры людей на фоне крайне унылого, безлюдного пейзажа. Это неплохие иллюстрации, как мне показалось, к тезису о патриотизме: если человек может быть привязан к такому ландшафту потому, что это ландшафт родной, то такой человек действительно патриот…

– Ну, в общем, все это было задумано как своего рода антропологическое исследование, где моя роль была не столько фотографировать, сколько опрашивать людей и фиксировать их ответы. Людей в России мне абсолютно незнакомых, которых я опрашивал на улице. И их снимал же. Большинство снимков, которые я сделал, – вполне «паспортные», но есть и несколько снимков, выполненных в жанре environmental portraiture, так называемой «средовой портретистики», в которой человек показан в контексте своей среды обитания.

– А по какому критерию вы отбирали незнакомцев, с которыми заговаривали и которых снимали?

– Скажем так: таких критериев не было. Все годились. Кроме двух категорий людей – журналистов и медийно известных персоналий. Если меня, скажем, интересовали мнения коммунистов, я не обращался к Зюганову. Это было полноценное исследование, из которого я должен был убрать себя, чтобы добиться объективности. Случайным прохожим, дальним знакомым дальних знакомых – в общей сложности, 130 респондентам – задавались одни и те же вопросы в одинаковой последовательности, на которые они отвечали на диктофон. (Вопросы на интерактивном сайте Института современной России выложены в следующей последовательности: Кто такой настоящий россиянин (именно россиянин, а не русский)? Что есть для вас патриотический поступок? Совершали ли вы когда-либо таковой? Любить свою страну и любить власть, это одно и то же? Можно ли быть патриотом и не соглашаться с властью? Задумывались ли когда-нибудь об эмиграции из России? Как вы относитесь к мигрантам?).

– Ну, я полагаю, были и те, кто вас заинтриговал визуально как фотографа?

– Да, были и такие. Или просто «удобные» люди, привлекательность которых состояла в том, что они шли мимо меня по улице. И все. Это такой околонаучный метод, известный как «метод тыка». Многие мои респонденты, особенно в Сибири, никогда не были за границей и мало путешествовали даже внутри страны. Вопрос о том, задумывались ли они когда-нибудь об эмиграции, их просто ошарашил.

– Что вам, говоря начистоту, самому кажется интереснее: вопросы или фотографии?

– Не могу сказать: я делал и то, и другое. Роль вопросов в этом проекте, думаю, все же весомее, чем роль фотографий. Я бы пошел даже дальше и сказал, что фотографии – это в данном случае бонус. Все вопросы я отбирал долго, оглядываясь на авторитетные социологические исследования. Во всех вопросах, как мне кажется, есть подвох – в хорошем смысле слова: они выглядят на первый взгляд простыми, на самом деле такими не являясь. А, например, о вопросе – кто такой настоящий россиянин, многие мои респонденты никогда до этого не задумывались. Так что и они извлекли для себя пользу из этого опыта. Содержание моей анкеты, ее объективность, охват, представление результатов в интерактивном формате – все это я бы назвал главными своими достижениями.

– Какие предварительные выводы подсказывает ваша анкета?

– С гордостью скажу – практических никаких. То есть это я не делаю никаких выводов. Не в последнюю очередь потому, что уровень доверия публики к оценкам журналистов сегодня очень низкий. Я хочу, чтобы выводы делали читатели, заходящие на наш сайт. Поскольку сайт интерактивный, то если посетитель варьирует последовательность, в которой он вводит запросы на информацию, то всякий раз он с большой вероятностью увидит какой-то ракурс явления, который остался скрытым от него при предыдущем заходе. Одно наше анкета подтверждает бесспорно: несмотря на всю официозную пропаганду, россияне в массе своей не склонны отождествлять понятия «государство» и «родина».

Реакция СМИ на «Патриотизм» Михаила Фридмана была в высшей степени положительной. Ряд ведущих изданий боролись за право напечатать у себя отчет автора о его проекте вместе с фотографиями. Выбор он остановил на «Нью-Йорк таймс».

Следующий большой совместный проект, который задумали фотожурналист Михаил Фридман и Институт современной России, будет посвящен Крыму.

Евгений Аронов