Что происходит с русским языком в эпоху интернета? Разучимся ли мы вскоре читать книги? Только ли безграмотность стоит за эпидемиями искажения слов? И так ли хорошо возвращение к практике экзаменационных сочинений? Об этом и многом другом рассказывает один из ведущих российских филологов, доктор филологических наук, профессор Высшей школы экономики Гасан Гусейнов. Гасан Гусейнов родился в 1953 году в Баку. В 1975 году окончил классическое отделение филологического факультета МГУ, в 1979 там же защитил кандидатскую диссертацию. Ученик выдающегося философа и филолога Алексея Лосева. В 1992–1997 годах преподавал в университетах Дании, Германии и США. В 2002 году защитил докторскую диссертацию. С 2007 года – профессор филологического факультета МГУ, с 2012 – профессор НИУ ВШЭ. Автор нескольких книг и более ста научных работ, в 2004 и 2012 годах входил в шорт-лист литературной Премии Андрея Белого.

– Сегодня очень много говорится об опасности влияния интернета на наш язык. Согласны ли вы с этими опасениями?

– На язык влияет всякая технология. Например, филолог Роман Тименчик написал в свое время замечательную статью «К символике телефона в русской поэзии». И там описаны некоторые особенности речи и поведения, приобретенные человеком именно с появлением телефона. Скажем, телефон – обычный старый стационарный аппарат – обычно ставили под зеркалом. И люди, разговаривая, часто смотрелись в него. Наши пра-пра-прадеды при виде наших дедов у телефона могли бы, наверное, сказать, что те ведут себя так, как раньше вели себя люди у алтаря. В этом смысле и телефон немного изменил человека как антропологический тип. Вообще же происходит нормальное технологическое развитие. Оно всегда сопряжено с опасениями, но фотография в свое время не убила живопись, кино – фотографию, а телевидение – кино.

– Но как быть, например, с эпидемиями умышленного искажения слов, которые накатывают именно из интернета?

– Все это было и раньше, задолго до всякого интернета. Кажется, у Довлатова есть забавная история про то, как Бродский шел ночью по Ленинграду с Анатолием Найманом и вдруг спросил, где на небе Южный Крест – которого, как известно, в нашем полушарии не видно. Найман, рассмеявшись, посоветовал Бродскому найти в энциклопедии на букву «А» статью «астрономия». А Бродский в ответ предложил самому Найману поискать там же на букву «А» статью «астроумие». Это нарушение правил, игра словами – черта творческого человека, со всех сторон обсаженного заборами и колючей проволокой, сделанными из языка. И конечно, такой человек старается все это исказить, сломать. Это нормальное явление, стремление к свободе. Думаю, такая игра существует с тех пор, как существует письменность, хотя нет – наверняка еще и раньше.

– Но масштабы распространения всех этих «аффтар жжот» и «ужоснах» сегодня несопоставимы с прежними временами.

– Конечно, но ведь и количество этих «заборов» у нас в языке уже близко к критическому. Интернет просто дал возможность их обходить. Мне кажется, главная проблема – та, что русский язык в принципе считается в обществе принадлежащим, с одной стороны, государству – всяким министерствам, депутатам и прочим инстанциям, а с другой стороны – профессионалам-лингвистам. Поэтому обычные люди все время ощущают язык, на котором говорят, немножко не своим. В грамотных людей встроено не творческое отношение к языку, а настороженное: «не перешел ли я каких границ». Предписывающие установки у нас доминируют над описывающими. И даже исследователем языка считается человек, не описывающий, каков язык, а авторитетно указывающий, каким он должен быть. У нас ведь и все словари такие – нормативные. Так правильно, так неправильно, и с обязательными пометками: устаревшее, просторечное. Уже словарь маргинализирует варианты и формы. А в результате получается нормативизм и дирижизм – беда, которая воспитывалась в носителях русского языка на протяжении почти всего прошлого столетия. Одно правильно, другое нет, одно норма, другое – искажение.

Это тормозит язык, он теряет гибкость, и как раз против этого в конечном счете и направлены все эрративы – умышленные искажения, о которых вы говорите.

– На то, чтобы сделать язык немножко более своим?

– Именно. А языки, в которых существует традиция включения в словари просто того, что есть, в которых уделяется внимание практике употребления, – эти языки получают огромное преимущество.

– Например, английский, охотно включающий в словари те же словечки, рожденные в интернете?

– Да! Английский постоянно вбирает в себя новые слова, совершенно не заморачиваясь тем, откуда они пришли. Главный критерий – их используют люди, носители языка. Там же весь французский словарь можно найти, огромное количество греческих слов, латинских – через французское посредничество или напрямую, – немецких, русских. Этот язык постоянно все берет, все осваивает и приспосабливает. И возвращает, причем совершенно никому не навязываясь. Поэтому, думаю, английский и дальше будет подниматься, усиливаться как международный язык.

Юрий Зубцов