В Вельяминово темнеет рано, словно возле села вечно гуляет Золотая орда и регулярно выжигает посады дотла.

Поэтому и пустота в Вельяминово, хоть волком вой.

И вроде коттеджи кругом, люди прохаживаются туда-сюда, собаки лают, все чинно и благородно, но – пусто. Ведь согласно энциклопедии: село основано Протасием Вельяминовым аж в 13 веке.

13-й век! Кромешная тьма веков. Подумать страшно! От крещения Руси прошло каких-то три столетия. Еще Мамай не валялся. Ивана Грозного не поминают всуе даже недобрым словом. Смутное время – далекое и неизвестное будущее – звездолеты, бороздящие просторы вселенной. Петр первый в воспаленном воображении сумасшедшего, а все остальное – вилами на воде. Да и будет ли, не ведомо?!

Москва еще не третий Рим, а – село городского типа с деревянными домами.

Такие достижения цивилизации, как канализация – утопический роман!

А меж тем Вельяминово уже стоит себе и в ус не дует! И предок известного актера Петра Вельяминова, который всю жизнь играл колхозников, тщательно скрывая свою боярское прошлое, собирается бороться с Романовыми за престол!

Вряд ли вельяминовцев по ночам не допекают языческие призраки. Перуны и Даждьбоги. До рождения Дмитрия Донского, родственника Вельяминовых, еще пятьдесят лет с гаком. И после – почти вся история государства Российского.

И Вельяминово все это скоро увидит. В 15-м веке это славное местечко вблизи Москвы сожжет Давлет-Гирей, очередной Джавдет, за плечами которого Белое солнце пустыни!

А спустя восемь веков на автобусе приеду я, чтобы в местной пиццерии откушать кофию.

В окошке, как в подрамнике – Храм Преображения Господня.

Вот так бы сидеть здесь вечно, никуда не торопясь, лениво поглядывать в окошко на Преображение, цедить из чашечки сгущающиеся сумерки и не думать решительно не о чем.

Хорошо ни о чем не думать в конце декабря в словно мерцающих сумерках!

Стрелки замерли, часовой механизм заржавел, время пошло обратно, или, как пишут в фантастических романах, вспять!

Если бы не Преображение, пиццу и кофе пришлось перенести километров на 65 на северо-запад.

Крепко засесть, как Чапай с максимом, в каком-нибудь торговом центре. Или – смешаться с толпой, ассимилироваться с ордой. Жить безоглядно и тупо, глядя на окружающий мир сквозь витрину Ашана!

А в Вельяминово – ни души. Тишину можно ощутить как женщину, не веря тому, что это – не сон, и, как и все хорошее, он исчезнет, растает, стоит только прикоснуться.

Вельяминово – кладбище времени. Его сюда свозят со всей округи, складируют и утилизируют!

Одна, две избушки в глубине села несут на себе несомненный отпечаток наличников. Они желтеют в брезжущих сумерках неярким, а слегка разбавленным декабрем, светом фонарей. Их ненадежный, тусклый свет, словно фары дальнобойных машин, которые утюжат Каширское шоссе справа налево и слева направо. Свечение наличников, словно вызов тьме веков.

Но все же, как так: ничего?

В самом, почитай центре села лежит камень бел-горюч:

Село Вельяминово основано в Подмосквье в 1279 году боярином Протасием Вельяминовым

Но куда умчалося это навеки ушедшее время?

Кузнецы в сыромятных ремешках на голове и кожаных передниках, с молотом и раскаленной подковой, зажатой щипцами, пахари и косари с обветренными лицами, старики и старухи у плетня, глядящие вдаль, молодая девка, подобравшая подол и корова, из-под которой струится пар и молоко, малец без штанов, отбивающийся прутиком от шипящей, как сковорода, гусыни, – где это все?

Ничего не осталося. Один лишь храм Преображения с чудотворной иконой Богородицы Млекопитательницы и проступившим на стекле темным силуэтом древней иконы. Но и это – всего лишь конец 19 века. Старых стен уже не существует. Церковь взорвали в 1936 году. А этот граненный, немного грузный, как будто испытавший все бренность земную, барабан – восстановили в 2002-м.

Все остальное – знакомое до дрожи типовое жилое пространство с призрачной маршруткой, которая каждые полчаса уносит парочку-тройку нетрезвых или сонных пассажиров с ветерком до метро Домодедово.

Маршрутка мчит все прямо и вперед, как будто счастье там, в Первопрестольной, у метро Домодедово, или там, куда летят самолеты и ходят поезда. А здесь – только одно Преображение – на всю округу, серую и притихшую, как мышь.

Но только как-то ничего не преображается. Ни здание почты с колосьями пшеницы латунной чеканки периода недоразвитого социализма, ни здание сбербанка с такими же обшарпанными серпом и молотом.

Время гваздануло Вельяминово молотом о наковальню. И остались от былой славы серый прудик с Набережной улицей, деревянный остов, вставший на дыбы из каких-то кирпичных развалин, словно скелет динозавра в палеонтологическом музее, припаянный к вечной мерзлоте магазин «Продукты» с надписью «Вход сбоку».

Но входа, а заодно и выхода ни сбоку, ни где еще. А есть такое вот объявление, листок формата А4, пришпиленный к дереву:

31 декабря в 15.00 у почты будет продажа кур-молодок. Возраст 5 месяцев, отличная племенная молодка яичной породы. Дешево, цены снижены на 30-40 %. Приезд в указанный день и время будет в любую погоду. Последняя распродажа в этом сезоне по прошлогодним сниженным ценам!!!

В пиццерии, взобравшейся на плечи продуктовому магазину, одиноко, хоть застрелись. Лишь одна барменша-бандерша, крашенная брюнетка с усами, басит из угла:

– И еще не забудь, Коля, три ящика Jack Daniel’s!

Коля не забудет, свинья не съест, так и живут.

Новый год на носу, в кафе три залы. Есть где разбежаться вширь и вглубь. В средней зале с темными обоями сцена и вбитый, словно кол в спину вампира, шест для стриптиза!

Стриптиз в коттеджном поселке – такая же примета времени и реальность, как Золотая орда в 13 веке.

А кофе медленно испаряется, словно сквозь меня просеивают минуты, часы, мгновения, века. Или я просеиваюсь сквозь них?

Солнце песчинками в часах истекает, последние минуты, секунды, дни…

Но куда же кануло такая уйма времени? В какую прореху? Кто его умыкнул?

Где следы пребывания в Вельяминово человека?

Преображение? Но там – Бог. Одинокий и брошенный всеми на кресте.

Батюшка, не верящий ни в Бога, ни в черта, обитает по соседству, в кирпичном, словно игрушечном, доме. Домик аккуратный, двухэтажный, как в раю. По двору ходит вальяжный и раздувшийся, словно шарик воздушный, рыжий кот.

Батюшкин!

Время иссякло. В это место вбили кол для шестового стриптиза. И по вечерам здесь извивается целлюлитная Джессика из Житомира.

И это все, что осталось от тысячи лет христианской цивилизации!

Трудно представить себе, что пройдет еще восемь веков и над Вельяминово, наконец, взойдет солнце. Вспыхнет, как лампочка Ильича, заря новой жизни!

А может и вспыхнет, кто ведает?

Может как раз все у Вельяминово впереди! Кур-молодок по шибко сниженным ценам завезут только 31. Виски с содовой, шестовой стриптиз отойдут в прошлое, и потомкам, кузнецам и пахарям, надо будет долго и упорно объяснять на пальцах молодым, что это такое. И никто так и не поймет: что и зачем! И лишь слепой дед Ермолай, которому перевалило за сто, скажет, что его прадед, тот, кажется был на стриптизе, и говаривал, крякнув после рюмашки, что это – вроде рыбалки. Только вместо наживки баба трепыхается, а мужики должны поймать эту русалку на свой уд!

И мне сладко от дремы, в которую меня погружает по осеннему теплый зимний вечер, неяркое солнышко, мутнеющее вдалеке по над крышами.

Но покуда несушек не завезли, все кругом невзрачно, словно не выспалось.

Однако, пора назад, в будущее!

31-го будут куры яичной породы, а завтра во дворе гостиницы – еще и еноты в клетке.

Маленькие обаятельные негодяи потянут свои маленькие цепкие ручонки из клетки за бананами. Бананами их кормит Петрович. Работник в вязанной шапке, с одним единственным желтым зубом, мешочками под глазами и неторопливой, но бодрой и довольно связной речью алкоголика, регулярно похмеляющегося с утра.

Петрович любит енотов, еноты с полосатыми хвостами отвечают ему взаимностью. Он знает о енотах гораздо больше, чем сами еноты о своей нелепой и где-то даже никчемной жизни.

Никчемной, потому что это за жизнь в клетке, сквозь которую белый свет, как шахматная доска и непонятно, с кем воевать?

Еноты с аппетитом трескают яблоки. Петрович подробно и охотно рассказывает новому посетителю о повадках енотов. Видимо, потому что с енотами хоть и хлопотно, но особо не разговоришься. А лисы, те и вовсе все время только и делают, что – спят, почти как русская история, покуда ее не разбудят декабристы с Герценом.

Петрович и еноты – вот и все, что есть в Вельяминово, хотя оно в пяти верстах от гостиницы, где томится вдали от Домодедово с бутылкой пива командировочный бурят из Золотой орды:

– Что это за тема? Когда я уеду?

– Вы же сами сказали, что поедете на следующей?

– Это я сказал? Что за фигня?

И, правда, что за фигня?

Вельяминово, Барыбино. Стриптиз и Jack Daniel’s. Еноты и кролики, Мамай, хорьки и Петровичи…

Но – полно. Все еще будет!

Главное, чтобы несушка не подвела, снесла яичко, а машина 31-го – продралась из тьмы веков к центру города!

 

Игорь Михайлов