Ольга Ольшанская, живущая сейчас во Флориде, – бывшая москвичка, что очень заметно при общении: она принадлежит к тем «семидесятникам», кто впитал в себя культуру предыдущих поколений, с ее культом книги, приоритетом культуры.

Может, поэтому ей было не так сложно адаптироваться и в Америке: сейчас Ольга вместе с мужем живут во Флориде. Ольга – программист, веб-дизайнер.

 

– Оля, давно Вы в Америке?

 

– В США мы приехали в 1989 году. До этого год прожили в Италии. Уезжали еще из СССР – то есть было ощущение, что наконец вырвались на свободу. Будто после пожизненного срока в тюрьме наконец-то помиловали и выпустили на свободу. Такая была эйфория…

 

– Следовательно, ностальгия совсем не мучает?

 

– Скажу резко и честно: нет. Я вообще плохо понимаю тех, кто от нее, ностальгии, мучается… Если тебя мучает тоска по родине, эта проблема в наши дни решается довольно легко: выправляешь документы в российском посольстве, покупаешь билет и ты – в своей любимой стране. И поверь мне, я не ерничаю, просто уверена: любишь страну – возвращайся, не ной!

Единственно, кому я сочувствую, так это тем, кто был вынужден эмигрировать из России во время революции, потому что уезжали они из страны, которую любили, но которой уже, по сути, не было…

Я давно считаю США своей родной страной, здесь мой дом: куда бы мы с мужем не выезжали, возвращались всегда с тем теплым чувством, которое испытывает каждый человек, возвращаясь домой… Когда мы приехали сюда, Америка приняла нас безоговорочно и помогла нам встать на ноги. А по поводу ностальгии, я уверена, что чаще всего ее путают с тоской по своей юности, молодости, когда все было легко и радостно только потому, что ты сам был молод и полон сил, даже если вокруг было все хреново.

 

– Общаетесь ли вы с американцами?

 

– Да, но очень дозировано. У нас есть несколько друзей, с которыми мы с удовольствием общаемся, но в основном – со своими старыми друзьями, еще из Москвы. Я не могу с уверенностью сказать, с чем это связано. Может быть с тем, что мы приехали уже взрослыми, сложившимися людьми (мне было 35 лет, а мужу – 45). Но уж точно не потому, что нас отторгали американцы (они в массе своей очень приветливые и дружелюбные люди). Вот наш внук, который прожил у нас всего 6 или 7 месяцев оброс кучей друзей-американцев. До сих пор с ними переписывается и, когда приезжает, с ними с удовольствием общается.

 

– Ну а Набоков? Помнишь? «Отвяжись, я тебя умоляю» – обращаясь к России… Преследовала она его даже в снах…

 

– Понимаете, для меня Родина – это прежде всего близкие, за которых мы, естественно, переживаем…. И только поэтому нам небезразлично, что там происходит…

 

– Стало быть, связей с родиной – через близких, переписку, Фейсбук (Вы там активны, я заметила) все же не порываете?

 

– Конечно, нет! В этом у нас преимущество перед эмигрантами революционной эпохи. А что касается языка, у меня английский вполне свободный, поскольку я его изучала с детства (спецшкола за плечами), а у мужа похуже, но весьма неплохо (я была его первым и единственным учителем). С русским же языком мы не расставались, да и в мыслях не было. Зачем же выкидывать богатство, которое нам подарила судьба, дав нам возможность появиться на свет в России и впитывать язык с молоком матери. Не будь у нас русского, мы бы были лишены половины, а то и больше, того, что нам может дать этот язык – удовольствия читать, смотреть кино, общаться. А сегодня уже и соцсети позволяют поддерживать связь с друзьями…

 

– И все же, если можно о сложностях адаптации…

 

– Ну, мы прекрасно понимали, на что идем, а потому были готовы к трудностям. Но мы знали, зачем едем, вернее, от чего. Прошу заметить, мы бежали из Советского Союза, где меня, например, угнетало все.

В Америке на первых порах нам помогали и пособием, и курсами, как языковыми, профессиональными, так и ознакомительными (как устраиваться на работу, где получить ту или иную помощь, помогали составлять резюме и т.д.). Я пошла учиться в университет, подрабатывала уборкой квартир, муж работал на полную катушку: морил тараканов, мышей и крыс, пока я не устроилась лабораторным ассистентом в университете. Тогда муж уже мог позволить себе бросить своих «любимых» мышей и тараканов и пойти на свои инженерные курсы. Он еще учился, в то время как я нашла свою первую серьезную работу программистом в крупной финансовой фирме. Мужу, конечно, приходилось трудней, поскольку все учебники и сами занятия проходили на английском языке, в котором он еще мало понимал, но у него под боком, слава богу, была я. Так мы потихоньку и осилили наш самый сложный этап жизни в Америке. Вот на этом этапе многие браки распадались. Эти трудности были как лакмусовая бумажка, как тест на настоящие отношения. А ведь если ты по-настоящему любишь человека, то тебе в голову не придет попрекать его маленьким заработком, или даже его полным отсутствием… В семьях же, где вместо любви был некий ее суррогат, месяцами накапливалось раздражение, прорываясь в итоге во взаимные упреки и претензии.

 

– Существуют ли особенности менталитета? Или интеллигентный человек сразу найдет себе подобных? Как говорил Жан Ренуар: мол мне легче с режиссером-иностранцем чем с рабочим-французом – и дело было не в его «снобизме», а в общности интересов.

 

– Меня страшно бесит, когда не очень умные люди, да еще с плохим английским, и в силу этих причин не могущие познакомиться с нормальными интеллигентными людьми, тут же спешат объявить, что все американцы – «дебилы». Но это, конечно же, бред. Есть, как и везде, ничтожные люди, наркоманы и алкоголики. В массе же своей средний американец ничем не глупее среднего русского и образован он не хуже среднего русского.

 

– Я знаю, Вы любите юмор: шутить, хохотать и все такое прочее? Мне эмигранты, и образованные в том числе, жаловались, что в Америке у них нет с людьми «общей площадки» юмора… У меня лично ощущение, что мы здесь более остроумны все же…

 

– Еще один миф. У американцев, как и у русских, есть и юмор и сатира, да еще какие! И точно так же, как и везде, есть люди с юмором и без такового. Помню, один наш русскоязычный приятель посетовал, что вот, мол, с нашим английским и пошутить толком нельзя. Ну, с его английским, конечно, несильно пошутишь, хотя он – человек очень образованный и весьма неглупый. Но английский у него, скажем мягко, слабоват. Мой муж лихо развлекает американцев как шутками собственного производства, так и существующими анекдотами на вполне приличном уровне.

 

– А чем, кстати, муж занимается? И чем – дети?

 

– Сейчас он уже на пенсии. А раньше занимался сбором информации для программного обеспечения. Дочь – актриса, живет в России. То есть ее профессия тесно связана с русским языком. Наш внук планирует в будущем перебраться в Штаты, а пока он тоже учится в России. Но у него, слава богу, проблем с этим не будет, поскольку у него американское гражданство.

 

– Действительно ли Америка, как тебе кажется, – более материалистична, нежели Россия?

 

– В какой-то степени это так. Но, с другой стороны… посуди сама: забота о детях, стариках, инвалидах – это чисто материалистично или все-таки и духовно тоже? Оказывать необходимую медицинскую помощь, включая дорогостоящие операции, людям, которые не в состоянии ее оплатить – это чисто материалистично, или также духовно?

 

– Друзья из России часто вас навещают?

 

– Да, конечно! И друзья, и дочь, и внук.

 

– Оля, по сути, Вы обогнули земной шар. И как, стал обзор более широким? Что дает переезд на другую сторону «глобуса»? Возможно, широту зрения?

 

– Конечно же… Знание обеих культур – и русской, и американской, – а также знание разных социальных, экономических и политических систем, все это дает возможность сложить более полное представление о нашем «бренном мире». И честно говоря, ни от одного из этих знаний я бы сейчас уже ни за что не отказалась.

 

Диляра Тасбулатова