Мы не виделись со времен Игр в Атланте. После них трехкратная олимпийская чемпионка и пятикратная чемпионка мира Светлана Богинская завершила карьеру гимнастки. И фактически исчезла из поля зрения, уехав в Америку.

– Света, я пыталась найти в интернете хоть какие-то пространные интервью с вами – и не нашла.

– Да я их в общем-то и не даю с тех самых пор, как уехала в Америку в 1993-м. После Игр-1992 в Барселоне.

– Помнится, почти все гимнасты той вашей золотой сборной ушли в коммерческий коллектив, который организовал Дмитрий Билозерчев. Вы, получается, отказались?

– У меня тогда была возможность ездить по разным шоу самостоятельно. И неплохо зарабатывать. Первое же турне было по Америке. По сравнению с тем, сколько нам платили, когда мы выезжали в такого рода турне в составе сборной СССР, это было небо и земля. И я поняла, что надо постараться как можно дольше эту «цену» продержать. В Европе расценки были другими. Но когда меня приглашали в европейские шоу, цену я все равно называла свою.

– Какую, если не секрет?

– Две тысячи долларов за одно выступление. Для нас в то время это были большие деньги.

– Как пришла идея остаться в США?

– В самом конце 1992-го мы с Таней Гуцу (олимпийская чемпионка-1992 в командном первенстве и многоборье) поехали в Америку на показательные. Отработали 50 выступлений в разных городах, великолепно провели время. Уже тогда мне очень понравились люди, с которыми приходилось встречаться. Была, честно говоря, поражена тем, до какой степени американцы поддерживают своих спортсменов. Как и вообще людей, которые в жизни чего-то добились.

Домой я тогда вернулась в декабре и собиралась как-то устраиваться в жизни. Хотела хотя бы для себя понять, чем хочу заниматься. А в январе мне снова позвонили из США и спросили, не хотела бы я приехать летом в гимнастический лагерь. Американцы сделали мне рабочую визу, прислали билеты – и я поехала. Владельцам компании, которая проводила лагерь, очень понравилось, как я работала с детьми. Они предложили мне остаться, посмотреть страну, а попутно решить, чем заниматься дальше. Тогда же мне совершенно неожиданно предложили рекламный контракт от фирмы, которая занимается производством гимнастических купальников. Вот так потихоньку я стала чувствовать себя в Америке все комфортнее и комфортнее, фактически не прикладывая к этому никаких усилий.

– А когда начали работать уже всерьез?

– Наверное, через год после приезда мой знакомый, который впоследствии стал моим менеджером, спросил, до какой степени я хочу быть занята работой. Я ответила, что в работе очень заинтересована. Потому что прекрасно понимаю, насколько скоротечна спортивная слава и что спустя несколько лет мое имя будет «звучать» уже совсем не так, как после выигранной Олимпиады. Знакомый предложил за деньги разместить небольшую статью в журнале, который через федерацию гимнастики распространяется по всем гимнастическим клубам, а их в стране несколько сотен. Объяснил, что в США фактически никто не знает, что я нахожусь в их стране. А статья в журнале будет очень хорошей возможностью о себе напомнить.

– Не укладывается в голове, если честно. Великой гимнастке Богинской пришлось заплатить деньги, чтобы о ней написали в гимнастическом журнале?

– Именно так. Страничка текста с маленькой фотографией стоила по тем расценкам 500 долларов, и эти деньги я заплатила из своего собственного кармана. Сначала меня это тоже несколько покоробило, скажу вам честно. А потом поняла, что таков порядок. Если хочешь чего-то получить в жизни, прилагай усилия сам.

Когда статья вышла, на меня обрушился целый шквал всевозможных предложений. Приехать на открытие зала или школы, провести частные уроки, семинары... Стоило куда-то приехать один раз, люди начинали приглашать меня снова и снова. В общей сложности я оказалась занята работой на полтора года вперед. И впервые задумалась о том, что нужно, видимо, подавать документы на грин-карту. Вот так все и получилось.

– Дома в Минске вы бываете?

– Последние 15 лет не приезжала. Десять лет назад умер отец, но я узнала об этом только после похорон. Была, если честно, в шоке. До его смерти мы тоже не виделись несколько лет, и я считала, что мама была обязана сообщить мне о том, что отец умер. Чтобы я могла приехать и попрощаться.

– Видимо, была причина?

– Отец последние годы сильно пил. Со всеми вытекающими последствиями. Сначала диагностировали цирроз печени, потом у него отказали ноги. И мама просто не хотела, чтобы я видела его в таком ужасном состоянии. Она вообще всегда старалась ограждать меня от всего, что способно расстроить.

– Когда у вас сложилась собственная семья?

– После Игр в Атланте. Я к тому времени четыре года встречалась с американцем, предполагалось, что мы поженимся. Единственной проблемой в отношениях была его ревность. Каждый раз, когда я куда-то уезжала, это сопровождалось выяснением отношений. А потом я просто задала себе вопрос: люблю ли его? И поняла, что не могу на этот вопрос ответить.

На этом все романтические отношения закончились. А с нынешним мужем мы оказались соседями по дому. Он как-то пригласил меня на вечеринку, которая закончилась тем, что я весь вечер протанцевала совершенно с другим человеком. Разумеется, сосед обиделся и ушел. Утром я позвонила, чтобы извиниться, и... В общем, через три месяца мы поженились. Правда, когда муж делал мне предложение, я сразу сказала, что буду с ним до того момента, пока мы оба будем счастливы. Вот и живем уже 15 лет.

– Всегда хотела спросить: когда вы приняли решение вернуться в гимнастику и выступить на Олимпийских играх в Атланте, то попросили о тренерской помощи, насколько мне известно, Белу Кароли. Почему не обратились к своим тренерам, учитывая, какое количество бывших наших специалистов уже тогда обосновалось в Америке?

– Это интересная история. Бела сам на меня вышел. Приезжал в Бостон в очередной зал, чтобы провести лекции, увидел там меня и очень удивился. Естественно, мы разговорились. И Кароли сказал мне буквально следующее: «Знаешь, я ведь уже завязал с тренерской профессией, а сейчас пришел к выводу, что пора развязывать».

По словам Кароли, к нему как раз тогда обратилась Ким Змескал (абсолютная чемпионка мира-1991), в этом же зале начинала тренироваться совсем маленькая Доминик Мочану. И Бела хотел создать нечто вроде элитной группы, чтобы мы, как команда, толкали друг друга вперед. Другой вопрос, что я скорее видела себя в этой группе играющим тренером, а не спортсменкой. Считала себя слишком старой для спорта – мне уже был 21 год.

Но предложение приняла. Осенью 1994-го переехала в Хьюстон, пришла в зал и увидела там Александра Александрова. Это было до такой степени неожиданно... Но именно он вместе с Мартой Кароли стал заниматься нашей группой. Сам Бела посмотрел первую тренировку, сказал: «Девочки, вам придется очень много работать». И исчез из зала на целый год.

– Возвращаться было тяжело?

– Не то слово. Не думала, что можно так отвыкнуть от работы. На брусьях я была не в состоянии сделать даже подъем разгибом – силы в руках не осталось никакой. После двух неудачных попыток я разозлилась и все-таки как-то сумела выполнить элемент. Но сорвала обе руки.

Александров работал с нами с утра до ночи. Доминик он вообще научил всему – ей тогда было всего 13 лет. Меня привел в форму до такой степени, что Бела, вернувшись в зал через год, вцепился в меня мертвой хваткой. Он на самом деле очень интересный человек. Несмотря на то, что мной в зале занимались другие тренеры, одно только присутствие Кароли у помоста всегда давало мне колоссальную энергию. Бела мог просто стоять, даже не произнося ни слова. Но волна уверенности от него шла всепоглощающая. Мне даже в голову не приходило, что в его присутствии я могу чего-либо не сделать.

– Видимо, именно поэтому была до такой степени хороша сначала его румынская команда, а потом – американская.

– Сила американцев в том, что они никогда ни под каким предлогом не включат в состав команды человека, который не готов выступать. Как это было в этом году с Габриэлой Дуглас (абсолютная чемпионка Олимпийских игр-2012). Никто не берет в расчет никакие былые заслуги. После Игр Габриэла решила сосредоточиться на зарабатывании денег – она из небогатой семьи. Но если захочет вернуться, ей придется заново доказывать, что она сильнее других.

Сейчас это намного тяжелее. Все-таки во времена моих выступлений гимнастика была намного проще. Сегодня ты должен быть, прежде всего, в очень хорошей физической форме.

Помню, мне даже белорусские гимнасты как-то сказали, что я уже совсем не та «балерина», какой была когда-то. Что у меня появились такие мышцы, каких никогда не было. Но благодаря тому запасу я еще три года после Атланты ездила с показательными выступлениями и заканчивала вольные упражнения двойным сальто в последней диагонали, даже не задыхаясь при этом. Хотя большинство гимнастов начинает «сыпаться» сразу после того, как снижает нагрузки.

– Вы никогда не жалели, что не стали тренером?

– Иногда случалось. Хотя при этом никогда не мечтала о собственном зале. Такой зал я могу создать в любой момент, если захочу. Просто собственный зал – это не спорт, а бизнес. Который не дает никакой гарантии, что ты вырастишь спортсменку мирового класса. Не говоря уже о том, что подготовка такой спортсменки – это 10-15 лет жизни тренера. А мне жалко детей. Я прекрасно знаю: если ко мне подойдет девочка и скажет, что у нее что-то болит, я поглажу ее по голове и отправлю отдыхать. Ну и какой из меня после этого тренер?

– Но при таких взглядах своих собственных детей вы отдали в гимнастику не задумываясь?

– Я так хотела, чтобы они стали гимнастами... Но не получилось. Дочь никогда не рвалась в зал на тренировки и однажды сказала: «Мама, мне кажется неправильным столько времени работать ради вида спорта, который не любишь по-настоящему». И я поняла, что она совершенно права. Сейчас занимается чирлидингом, прекрасно учится, абсолютно счастлива. С сыном же другая проблема: он родился очень маленьким, весил всего один килограмм. Я три года занималась только им, не видела никого и ничего вокруг.

Не выходила из дома, не хотела ни с кем разговаривать. Вытащил меня из этого состояния муж. Убедил, что надо начинать нормально есть и хотя бы периодически с кем-то встречаться. Семья для меня и сейчас стоит на первом месте. Поэтому та консультационная тренерская работа, которой я занимаюсь, полностью меня устраивает и не требует больших жертв. Иногда я занимаюсь со спортсменами хореографией, ставлю программы. Если вдруг кто-то из специалистов национальной команды США не может приехать на тот или иной сбор, меня вызывают на подмену. Причем приглашает не Марта Кароли, с которой у меня прекрасные отношения и которая всегда очень хотела, чтобы я работала вместе с ней в сборной, а человек, который заведует общей базой специалистов по стране – USA Gymnastics Staff.

Марта периодически заводит со мной разговоры о том, чтобы я работала со сборной в несколько большем объеме: считает, что американкам нужно подтягивать вольные упражнения, развивать хореографическую сторону, чтобы программы выглядели более элегантно. Но работа со сборной – это 290 дней в году в отрыве от собственной семьи. Я пока к такому не готова.

– Может быть, все дело в том, что вы просто недостаточно сильно болеете за американскую гимнастику?

– Я за всех болею. За Россию, Украину и Белоруссию – потому что там все мои друзья. За Америку – потому что там живу. Я даже за Китай болею, потому что мой муж – наполовину китаец. В общем, смотрю на спорт по принципу: «Пусть победит сильнейший!»

– А сами хоть в какой-то степени спортом занимаетесь?

– Да, хотя и не от хорошей жизни. Просто после родов начала болеть спина, и врач сказал, что нужно первым делом привести в порядок мышцы. Поэтому бегаю, растягиваюсь, хожу в тренажерный зал. Иногда даже пытаюсь сесть в шпагат. Иногда получается.

Елена Войцеховская