Дмитрий Дубограев является одним из основателей и управляющим партнером фирмы International Legal Counsels PLLC (femida.us). Он представляет американских и международных клиентов в области информационных технологий, финансовой индустрии, телекоммуникаций, программного обеспечения и биотехнологии в сделках по слиянию и приобретению компаний, международных коммерческих трансакциях, а также в проектах по трансферу технологий, финансированию и корпоративной структуризации.

- Дмитрий, вы закончили юрфак Белорусского гоcударственного университета в 1991 году. В США вашей алма-матер стали престижный университет Washington and Lee. В чем, по вашему мнению, отличается система юридического образования в бывшем СССР от американской?

- Я бы сказал, что пересечений очень мало. И иногда понятия, существующие в советской юридической школе, они могут мешать. Когда начинаешь рассуждать о понятиях преступление, то видишь, что подход британо-американский – он совершенно другой. Это отличие индуктивного и дедуктивного мышления. Так что, эти системы очень сильно отличаются. И с точки зрения подхода, и с точки зрения практики, и с точки зрения изучения права. В России изучают и историю права, и римское право, и теоретические общеобразовательные аспекты. В США практически такого нет. На первом курсе ты начинаешь изучать уголовное право, процесс. Все концентрируется на вопросах применения права.

Второе – самое главное отличие – это то, что в советской школе юриспруденции нас заставляли зазубривать многие вещи. Например, что говорит статья 106, часть вторая пункт третий. В США такого нет, потому что, например, кодекс штата Нью-Йорк занимает десятки томов. Здесь учат анализировать или каким образом интерпретировать. Идет логический процесс построения того или иного аргумента. Предполагается, что, если тебе нужен текст закона, то его можно прочитать. Зазубривать его нет смысла. Фокусирование идет на практическое применение, нежели на энциклопедические знания.

- До того, как открыть собственную юридическую компанию, вы набрались опыта в одной из крупных юридических компаний. Без такого опыта невозможно идти в самостоятельное плавание?

- Вероятно, можно. Но тот опыт, который я прошел в фирме, он не просто помогает нам. В моем конкретном случае, он просто незаменим. Мы - небольшая фирма - покушаемся на святая святых больших фирм. В США очень много маленьких фирм, которые занимаются, к примеру, иммиграцией или простым построением компаний. Мы же покусились на сферу юридической деятельности, касающуюся технологий и корпоративных трансакций. При этом мы проводим трансакции, которые раньше были «зарезервированы» за большими фирмами. Без восьмилетнего опыта работы в больших фирмах было бы труднее и, возможно, больше времени заняло бы подойти к тому опыту и качеству услуг, которыми мы сегодня обладаем.

- Почему вы решили работать именно в этой области права?

- В юридических фирмах, в которых я ранее работал, я занимался слиянием и приобретением компаний и ценными бумагами. Мне очень импонировали вопросы структурирования компаний, то есть созданием некой ценности, продаваемой на публичном рынке, а также обеспечения эффективности рынка, когда публичная компания неэффективно действует на рынке (с корпоративной точки зрения) и становится объектом покупки другой компанией. Эти «захваты», когда одна компания скупает другую – одна из моих специализаций. Интерес мой к технологии основывался на том, что я считал технологию будущим юриспруденции и развития общества.

Если взять технологию в России, то она практически не развита с точки зрения коммерциализации. Я приведу пример. В России большую часть бюджета составляют нефть и газ. Чтобы делать деньги на нефти и газе особых усилий не требуется. С точки зрения технологий, требуется образование, ум, маркетинг, то есть построение реального свободного рынка капитализма. И поэтому я фокусировался на корпоративных трансакциях с технологиями.

В свое время академику Алферову дали Нобелевскую премию. Плюс, я не помню сколько, около миллиона долларов причитающихся премиальных. Если бы та же самая технология была вовремя запатентована, сейчас бы, например, Алферов или российский бюджет получал по одному центу с каждого проданного CD или DVD диска, с каждого плеера, с каждого компьютера и так далее. Такого рода поступления перекрыли бы любые нефтяные бюджеты. Этот пример отсутствия рыночной  коммерциализации высочайших достижений как раз является тем негативным примером, как Россия упускала и продолжает упускать свои возможности на рынке. А наша задача как раз в том и состоит, чтобы такие «пропуски» предотвращать.

- У вашей фирмы интересный девиз – «Bridging the Gap». Имеется в виду, что вы заполняете пробелы между бывшим СССР и США?..

- Это не только между Россией и США, это шире. Между производителем и потребителем. Это может быть между русской культурой и американской культурой. Это может быть между американским правом и российским правом. Один из наших клиентов на закрытии сделки сказал, что он хотел бы поблагодарить юристов за то, что они переводили с русского на русский и с английского на английский. В этом смысле это и есть отражение того, что мы делаем.

- Что происходит сегодня в правовом поле между Россией и США? Есть ли какое-нибудь сотрудничество?

- Я о таковом не знаю. Я работал в нескольких проектах, которые создавались под эгидой Всемирного банка, когда американские юристы привлекались для консультативных услуг в построении некоторых механизмов. Я понимаю, что Россия сейчас начинает расти, набирать силу. Происходит рост самосознания, формирование сверхдержавы. И в России возникает отторжение к советам США, как России кажется, к советам Большого брата. Мне кажется, что это лишнее, потому что таких правовых механизмов, которые американцы придумали в бизнесе, лучше не придумано нигде. Применить этот опыт в России было бы большим плюсом. Взять ту же четвертую часть гражданского кодекса, которую приняли в России. Несмотря на то, что ее писали 15 лет, результат не достоин тех усилий, которые были приложены.

- Дмитрий, среди ваших клиентов много российских компьютерных компаний. Вы «легализовали» их в США... Как бы их права ущемлялись, если этого бы не произошло?..

- В России для бизнесменов подход такой – контракты нужны для того, чтобы прикрыть спину и показывать налоговым и государственным органам. Как бы государство – это враг, и давайте обложимся бумагами, чтобы от государства защищаться.

В США твои права только те, которые написаны на бумаге. Человек должен сам о себе заботиться. Твои права в бизнесе – это те права, которых ты мог добиться путем контрактных переговоров. И не государство будет тебя ущемлять, а ущемлять тебя будут те люди, которые считают, что ты являешься их конкурентом. Они будут применять различные правовые методы борьбы за патенты, торговые марки, авторские права, будут пытаться использовать недостатки контрактов в свою сторону.

То есть, самое большое ущемление российского бизнеса в США идет от так называемых «банных контрактов». Когда русские где-то в Москве подписывают на полторы странички, на коленке контракт в бане. Люди не предполагают, какие последствия их ждут. А потом возникают многомиллионные иски. В тех же самых офисах бюрократов должны висеть напоминания о фирме «Нога». Виновных авторов таких контарктов, может быть, сейчас и не найти. Но упущения в контракте – они очень показательны.

И как раз то, что мы делаем, – мы снимаем розовые очки с клиентов, которые говорят, что там, в России их обманывали, а здесь обманывать не будут. Мы показываем им распределение рисков в США, и показываем те возможности и механизмы защиты, о которых они и не предполагали. Делаем бизнес более предсказуемым и предоставляем возможность делать информированный выбор.